Экспериментальная морфология в смысле Брауса, то есть экспериментальное изучение морфогенеза для целей систематики широко культивировалось на русской почве. Наиболее важные русские работы по регенерации носят такой, чисто систематический, нисколько не номотетический, характер; таковы работы: К.Н. Давыдова (Nemertini, Balanoglossus, офиуры)38, П.П. Иванова (полихеты)39, отчасти – Ласточкина (Naididae)40 и пр.
Итак, для наивного наблюдателя явления органического мира связаны с индивидуальными живыми телами. Мы уже внесли разъяснение к слову тела: «истинными объектами являются не индивидуальные тела, а индивидуальные морфопроцессы». Теперь мы должны разобрать понятие индивидуального и указать на относительность этого понятия, в разной мере приложимого к различным природным объектам: в природе мы находим много форм и степеней индивидуальности.
Живой индивид – это высший род биологической систематики; индивидуальность или категория индивидуальности, как говорит Дриш, это форма, при помощи которой мы постигаем организацию в явлениях. Применение этой формы ограничено прагматической ее полезностью; мы применяем мерку индивидуальности к объектам, пользуясь регулятивным правилом: искать постоянные отношения, – и можем прилагать ее к любым объектам. В тех случаях, когда ее применение оказывается плодотворным и система частей, выделенная нами как целое, представляет действительно большое количество отношений, остающихся постоянными в потоке изменений, мы говорим, что перед нами организм. Правильнее было бы сказать – высокая степень организации, ибо организация имеет степени.
Логическая проблема самозарождения, говорит Kroner41, заключается в определении того, когда нам становится выгодным приложить понятие организма к физ/ико-/химич/еской/ системе. Категория индивидуальности работает и в физике; результатом ее применения является так называемый закон Вант-Гоффа – Ле Шателье,