Итак, 8 ноября я пошёл к пастору в Геймталь, и рассказал ему эту отвратительно закрученную историю. Он был возмущён, и посоветовал мне узнать, откуда берёт начало эта сплетня. Это могло произойти только на почве зависти или мести.
Я вернулся к Риске и рассказал им о мнении пастора. Вслед за тем я услышал, как безо всякого сожаления, как мне показалось, Марийхен говорит: “Значит, наша свадьба зашла в тупик”, и тому подобное. Её отказ ударил мне в мозг и ноги. Я столько лет к этому шёл, считал, что она будет верна мне, и мы всегда будем вместе, а она подозревает и осуждает меня так, как будто я действительно занимался такой пошлостью, как блядство. Я не мог высказать своё горе. Моё сердце было разбито. Они оскорбили мою честь, я был глубоко унижен. Я сидел некоторое время, потеряв дар речи. В последний раз я спросил: “Итак, по вашему мнению свадьбы не будет?” Отец Риске ответил: “Если всё пойдёт хорошо, и если этому суждено случиться, то возможно это будет после Рождества”.
Этот ответ меня не удовлетворил, он не мог меня утешить, потому что я был сильно унижен, и честь моя пострадала. Их богатство преходяще, возможно, я им и не воспользуюсь. И тут я осознал правоту людской молвы и моих предчувствий о том, что Риске обычные люди, которые ничего не ценят, кроме своего богатства.
В дурном настроении, угрюмый и сердитый, я вернулся в Домбровку. Я никому не рассказал о своей неудаче, потому что уже провёл три оглашения перед общиной. Своё горе я доверил только моему другу Эдуарду Фелауэру, который приехал в отпуск к своей семье.
Наша встреча была сердечной, была сотня вопросов и ответов с обеих сторон: семинария, товарищи, служба в армии, жизнь здесь, на Волыни, мой несостоявшийся брак. Ему удалось вывести меня из отвратительного настроения, и даже уговорить приступить к немедленным поискам другой невесты. Он был очень забавный и щедрый парень. У меня был самогон[42], кроме того, за время его пребывания мы пропили ещё 3 1/2 рубля.
В субботу, 23 ноября, он со своей женой Вандой довели меня до того, что я согласился поехать с ними в воскресенье к их родителям в Берёзовку. Они уговаривали меня жениться на сестре Фелауэра Эльфриде. Старому Фелауэру они уже всё рассказали, он согласился от всего сердца, как и все другие члены семьи. Но даже пьяным я не мог на это решиться, потому что перед глазами всё ещё стояла Марийхен.
Эльфрида была симпатичной девушкой, но не могла найти места в моём сердце, потому что оно до сих пор было занято другой. Я следил за тем, чтобы не сделать последнего шага. Я не говорил ни да, ни нет. Но они взяли с меня слово, что через 8 дней я вернусь к ним с официальным