Была у Авдея и семья: жена, детишки малые, только они все померли с голоду. Да и правду сказать, жизнь крепостного была совсем несладкой. Барин обращался со своими людьми хуже, чем со скотом. Жили его крестьяне впроголодь и в вечной немилости. Вот тогда и решил Авдей бежать от своего барина.
Бежал он в Польшу, на вольное житьё. Польские шляхтичи зазывали русских крестьян, обещая им вольницу. По дороге его поймали и снова били смертным боем, привязали к столбу и держали несколько дней без воды и хлеба, а когда он немного оклемался, отдали в солдаты. Записали его в артиллерию возничим40. Жизнь солдатская еще хуже, чем у крепостного крестьянина. Солдат должен, как бессловесное животное, выполнять приказы своего командира.
– Ходил на Каспий супротив тамошнего хана Эшрефа, – рассказывал Авдей. – В том походе много народа осталось в басурманской земле, не выдержав долгого перехода.
Лишённое нормального провианта и воды войско бесславно вернулось в Россию.
– Не солоно хлебавши, как говорится, не за понюшку табака, оставив в землях тех погребёнными тысячи русских людей, – вздыхая закончил он, мысленно переживая всё это вновь.
Вернувшись с похода, Авдей снова задумался о своём будущем и подался в бега. Долго прятался, промышлял, чем придётся, бывало, что не всегда, по совести, по-христиански поступал.
– Но голод не тётка, – как бы оправдываясь, говорил Авдей. – кашей не накормит.
Подался он было на Волгу к бурлакам. Таскал с артелью расшивы41. Затем справил кое-какие бумаги, добрался до Камы, но и там жизнь была несладкая. Однажды в кабаке свела его судьба с такими же горемыками, как он сам, и уговорили его идти в земли дальние за Яик. Мол, в землях этих жизнь вольная и что барину его ни в жизнь там Авдея не сыскать.
– А для начала мы решили «пошалить». Ох и славно мы тогда погуляли. Ходили по усадьбам и монастырям, грабя и озорничая, а где и «красного петуха» пустим. Бывало, что и по дорогам разбойничали. Но однажды наш атаман сказал, что не может он так более, что тяжела ему стала жизнь наша лихая. Ночью мы пришли в одну церковь, вытащили тамошнего настоятеля, дали ему деньги и велели отслужить панихиду по всем невинно убиенным и по всем безвременно усопшим, просили его об отпущении нам грехов.
После этого мы поделили промеж собой по чести все добро наше и разошлись каждый своей дорогой. Я хотел было податься на юг, в вольные степи, но по дороге случилось несчастье.
Видать, не судьба: набрёл на казачий разъезд, я, знамо дело, сопротивлялся, но куда там… Скрутили, как цуцика, и обобрали они меня до портков. Всё забрали. Ладно, хоть исподнюю рубаху оставили. Она была настолько плоха, что решили они не брать её.
Авдея связали и отправили в Мензелинск, город близ Казани.
Там