– Всё будет хорошо, – сказал Джерри, всё ещё не выпуская из рук её лицо. – Не расстраивайся, Трис… Что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Помни, после дождя появится радуга.
– Нам это часто говорили родители… Но на самом деле не всегда происходит так. Радуга – редкое явление, – Беатрис вздохнула. – Но почему ты не говорил мне о том, что у тебя рак… – её голос дрогнул. – Почему я должна была узнать случайно?
– Всё получилось иначе. Не так, как я планировал, – объяснил Джерри. – Я уже говорил тебе, я вообще никому, кроме мамы, пока не хотел сообщать об этом. Я думал подождать ещё немного – тебе нужно было отойти от кончины отца, уладить все свои жизненные проблемы – хотел рассказать только тогда, когда скрывать будет невозможно. Но ты уже знаешь, папа на днях излил душу мистеру Гроу, и вся деревня узнала.
Трис молчала, переваривая всё, что сказал сейчас Джерри.
– Я, может, и хотел поделиться с тобой этой новостью, – продолжил он, – но не хотел делать тебе больно. Хотел только, чтобы это как можно меньше тебя коснулось.
– По-моему, лучше, когда друзья и родные знают о… твоих проблемах, несчастье, – Беатрис старалась говорить спокойно, но в горле накручивался ком, который мешал это делать. – Тогда они могут тебя поддержать…
На этот раз Джерри ничего не ответил. Он лишь заключил Трис в свои объятья и провёл рукой по её спине. Кожа была гладкая и шелковистая, касаться её было приятно. Стояла тишина – ни единого шороха. Казалось, даже сверчки на улице перестали стрекотать, чтобы не беспокоить их. Только будильник еле слышно тикал.
– Я, – задумчиво начала Беатрис, – хочу поблагодарить тебя за детство, за все эти воспоминания и за то, что поддерживал меня в весенние каникулы, когда папа болел и когда его не стало… Ты ведь на тот момент уже знал…
– У меня хорошо получалось скрывать?
Даже в темноте Трис поняла, что он улыбнулся.
– Ещё как! Ты утешал меня, помогал во всём… совсем не показывая виду… – она вздохнула, погрузившись в воспоминания. – А я тогда столько всего наговорила вроде: «Ты же не знаешь, что значит смерть, как ты можешь так рассуждать», – и ещё много всякого такого, когда ты пытался объяснить мне, что, может быть, для папы это лучше, чем если бы он всё ещё мучился. Я вела себя неправильно. Но мне было очень тяжело… Ты не обижен?
– Нет. Нисколько, – Джерри погладил Беатрис по голове. – На тебя невозможно держать обиду. По крайней мере, долго.
– В общем… спасибо тебе за всё, что было. И… Я не знаю, когда вернусь сюда – может быть, из Блулейктауна я поеду ещё куда-нибудь на работу. Не знаю, когда ты вернёшься сюда. Поэтому хочу спросить: ты ведь почувствуешь, когда конец будет близко, правда? Эти два дня не могут оказаться последними?
– Нет, Беатрис. Конечно, нет.