Легенда об Искажающем. Виктор Олегович Федоров

хороший скульптор или резчик из-за особого устройства рук. У других народов, например у рудокопов, на пальцах были специальные костяные наросты – ногти, которых не было у отолийцев. Из-за этого им было легче держать инструмент, поскольку у подушечек пальцев был упор не только в кости, но и с другой стороны, в ногте. Руки меньше уставали. Зато у народа Эолида, родоначальника Пэга и всех, живущих в его деревне и даже в стране, никогда не возникала проблема посадить себе под ноготь занозу. А такое часто происходило у тех же рудокопов. Да и в остальном три титульные расы мало чем внешне отличались друг от друга. Даже хрестоматийное трудолюбие рудокопов на поверку оказывалось лишь одной из форм лени, и заинтересованные чем-то отолийцы могли дать им сто очков вперёд в любом деле, даже в резьбе по дереву.

      Мальчишки сами себе удивлялись, глядя на то, как им, до того отлынивавшим от любой мало-мальски трудной работы, удаётся так усердно трудиться. Сказывалось ли благотворное влияние старика-мастера или же ребята поняли, что нашли интересные для себя дела, доподлинно неизвестно. Да и для истории не так важно. Гораздо большее значение имел сам факт того, что мальчишки не «палпакчились», как любил выражаться Мелкий Зудя, а разумно расходовали своё время. Тем более, в доме Креркегора было достаточно игрушек, с которыми им разрешалось немного поиграть. Разумеется, после того, как они закончат свои основные дела.

      И вот как-то получилось так, что Неф закончил читать вручённые ему мастером свитки. Сам Креркегор отвлёкся на пришедшего к нему в дом Олина. Зятя деда Шохея, по мнению жителей деревни. «Ябеду-корябеду», по мнению мальчишек.

      Пока мужчины разговаривали о предполагаемом визите в Тунлу самого лорда Хорлайта, главного правителя столицы, а значит и страны, Неф ничтоже сумняшеся выбрал из шкафа книгу на свой вкус.

      Это была именно книга, а не свиток. Сделанная из чёрной выдубленной кожи какого-то пресмыкающегося, с непонятной надписью на форзаце, она внушала одновременно благоговейный страх и, в то же самое время, разжигала жгучее любопытство.

      – Что ты сказал? – спросил мальчик и уставился на друга. Пэг тогда удивлённо посмотрел на него и пожал плечами. Тут его отвлекла Лора, и мальчик принялся сдувать стружку на пол, заметая её ногой под кресло.

      Будто вкрадчивый ветер нашёптывал Нефу, будто листья во дворе шумели, заглушая голоса тех, кто был в доме. Неизвестный тихий голос будто звучал в его голове, переминаясь между его собственными мыслями, переступая их, перешагивая через них и занимая главенствующее положение в его голове.

      Язык, на котором была написана книга, оказался незнаком сыну сыроварницы, но почему-то он знал, как нужно читать то или иное слово. Голос подсказывал ему.

      – Сархалем-да! – начал Неф и сам удивился, насколько громогласно прозвучали эти слова, произнёсенные его мальчишечьим, едва начавшимся ломаться, голосом. Вдохновлённый, мальчик продолжил: Ахастэм Этмостутен-дэф Кэнги-фе де-Ахадв! Урабанфа Шабантэ-с! Сармэхлэм…

      Брошенная