И вот мы здесь, перед турецким секретом на последнем перевале.
Сейчас Батька Швырь лежал, отвязав верёвки там, куда успел отползти от края пропасти, хватая воздух, и никак не мог надышаться после почти часового подъёма по почти вертикальной стенке. Хотя пожилого казака, по правде, подняли на верёвках два здоровенных серба, ему оставалось только отталкиваться от скалы руками и ногами. Но эти усилия отобрали все силы.
– Был бы железным, вся ржа обсыпалась от такого подъёма – думал он, рассматривая подранные на коленях шаровары.
Мыкола понимал, что сейчас, его не полностью поднявшийся отряд, наиболее уязвим, только «плечи» могут прикрыть от внезапной атаки. После восхождения последних двух бойцов, им нужно отдышаться и пробежать шагов сто по довольно крутому склону до густого кустарника. Там их взять будет уже непросто, ну а пока ждать и надеяться на лучшее. Выдержит ли старик такой бросок? Он опять нашёл глазами Швыря, а мысленным взором, как сейчас видел, как шёл в предрассветной мути, по родной станице на удары молота. Утро начиналось в кузне до рассвета. Не было больше мыслей о Сашко, надо было дальше собирать ватагу. Прислушался: часто и звонко застучал малый молот, видать к концу работа подходит. Принюхался: белый дымок шёл из трубы, видать и горшок мяса с зеленью в печи томится.
– Здорово ночевали, Батько Швырь, – поздоровался пластун.
– Слава Богу.
– Слышу, не спите молотом балуетесь, дай думаю зайду.
– Я и молодой не любил жизнь на сон тратить, а теперь покемарил час-другой, и как новый. А ты чего шастаешь? Думы о походе спать не дают?
Микола хмыкнул. Вот и весь Батько. Вопрос задал, сам и ответил. Нечего и сказать.
Швырь подцепил клещами железку на наковальне, сунул в ведёрко. Запахло маслом, словно хозяйка на огонь сковородку поставила, масла подсолнечного налила, да и забыла за другой работой. Продолжил:
– Имел беседу я с войсковым судьёй, согласился крайний раз за море сходить. На вот, примерь, – он вытащил из ведра, обтёр тряпкой и протянул заготовку ножа. Полоска шириной полтора пальца, только кончик чуть заострён. И ручки нет. Но чёрный металл с серыми волнами, как врос в руку. Длинный чёрный палец.
– Познакомься. Твой будет. Ладно-ли?
– У-у-у! – только и смог промычать сотник. Сам аж прослезился. Тайком слезу вытер, будто ранняя мушка в глаз попала.
– Послезавтра будет готов. – Швырь забрал будущий пластунский нож, и без замаха, неуловимым движением руки кинул в бревенчатую стену. Железо воткнувшись, тоненько запело.
– Центр вроде на месте, заострю, рукоятку склёпаю, подправлю чтоб сам летал. Каким порядком пойдём? – неожиданно перевёл разговор о походе.
– Думаю батька не зря Вас просил сходить, кто ж