– Ко мне, быстро! – скомандовал он своим ассистентам. – Давайте, давайте скорее, – энергичными жестами призывал он их к себе, одновременно показывая им и на Гадажжёнова, который в этот критический момент увлеченно рассматривал чёрный шарик на одном из штырей Колеса исполнения желаний.
Всем своим беззаботным, невинным видом он будто показывал всем, что вся эта возникшая вокруг него кутерьма лично ему абсолютно безразлична, потому что к такому человеку, как он, претензий не бывает и никогда быть не может.
– Выведите этого безобразника отсюда и хулигана немедленно! – приказал ведущий ассистентам таким страшным голосом, как командир полка отдал приказ команде «На изготовку!» перед тем, как расстрелять схваченных предателей Родины.
– Пошёл вон, хулиган! – гаркнул он ещё более страшно, будто скомандовал «Пли!».
И тогда ассистенты, как гончие, сейчас же лёгкой трусцой молчаливо кинулись к наглому лиходею, который изумлённо взмахнул своими длиннющими костистыми руками в жалкой попытке изобразить лик невинно убиенного младенца. Но тут вместо этого внезапно что-то такое ужасное изобразилось на его лице, абсолютно противоположное тому, к чему он стремился, и тогда в студии на миг объявилась такая ужасающая и отвратительная рожа, что все, кто находился поблизости от него, мгновенно отпрянули в разные стороны.
– Что?!! Вывести меня хотите, а за что? – возгласила жертва заунывно и жалобно. – Можете человеку толком объяснить!
Гадажжёнов явно заволновался, буравя ведущего сумасшедшим своим взглядом. И в этот ответственный, напряжённый момент, когда лишь от ведущего зависело, начнётся всё-таки когда-нибудь эта безнадёжно опаздывающая Игра или всё так и пойдёт ковыряться и опаздывать в нескончаемых склоках с этим прожжённым насквозь наглецом и скандалистом. В студии уже было очевидно всем, кто хоть какое-то имел отношение к проведению этой передачи, и, во всяком случае, уж тому же старшему ассистенту и режиссёру в его изолированной наглухо студии, что ведущему не стоило ввязываться во все те лукавые распри и споры с Гадажжёновым. Так как этот изворотливый вне всякой меры и не брезгующий ничем прохвост мог сто очков дать любому из них. Об этом думал режиссёр, наблюдая через своё окно аппаратной творящуюся перед ним в главной студии неразбериху, так думал и старший ассистент, стоявший рядом с ведущим. Но ведущий по своему характеру был очень добрый человек, и хотя уже для всяких разъяснений и разговоров абсолютно не хватало никакого времени, он ещё раз взялся объяснять Гадажжёнову, отчего и по каким причинам тому следует поменять его откровенно гадкий костюм. На это ненужное и бестолковое занятие