Сбыславич ещё раз поклонился и отступил назад, уступая ближнее место на степени.
После недолгого молчания вперёд вышел воевода Давыд Якунович:
– Стало быть, так и порешили. Сладим рать, как вече сказало. Дружина вся пойдёт. С десяти дворов по пять воинов, в доспехе, сами решайте. А кто по добру пойдёт, подходи к Ерёмке апосля веча. Кому кольчужка, кому меч – спишет всё да выдаст… Выходить кады, Елеферий Сбыславич?
– А как гонца пришлю. Наши дозоры за три дни впереди стоят, поспеете, коль чего.
– Добре.
И вдруг, кто-то из толпы неожиданно для всех выкрикнул:
– А князь чево молчит?! Скажи, князь!
– Скажи! Скажи! – заголосили со всех сторон.
Вперёд вышел Довмонт. Вид у него был удручённый, задумчивый. Он долго молчал.
– Говори, князь! – выкрикнул самый нетерпеливый из толпы.
– А чего говорить, – Довмонт произносил слова медленно, с расстановкой, – коль решили идить, значит, пойдём. Только меня другая мысля гложет…
Народ ждал, а князь всё молчал.
– Не томи, князь, – нарушил тишину Елеферий Сбыславич. – Скажи, как на духу. Не то мысля всяка непотребна под шапкой шевелится. Аль не так чево?
– Скажи, князь!
– Не томи, князь!
– Как на духу! Как скажешь – так и будет! – подхватили из толпы. Народ заволновался. Вновь наступила тишина. Втянул шею и посол новгородский. Уж кто-кто, а он не понаслышке знал, как на вече всё обернуться может.
Стараясь заглядывать в глаза стоящих, Довмонт продолжил:
– Помощь другам – дело святое, пойдём (все облегчённо выдохнули). Только как же? Неуж с православными биться будем?
Вечевая площадь молчала, словно вопрос князя их застал врасплох. Потом пошёл шепоток. Наконец кто-то выкрикнул:
– А сам чево скажешь, князь? Бывало уж, да не раз!
– Новгородцы-то нам ближее, свои. Да и Ярослав обиду учинил немалую, как есть. Быть-то как?
– Кабы знать. Говорю вам, как на духу, коль просили… – отвечал Довмонт. – Коль было, бились с православными – разве то добро? Аль не хватило? А переяславцы? А смолечане? А тверичи? Они… Они нам не свои?! Аль забыли, как плечо к плечу бились под Раковором?! Али указал нам Боже те обиды, за кои нам друг на друга войной идить должно и можно?! Православный на православного?!
Площадь снова молчала, словно пристыжённая. Довмонт тоже выжидал в раздумьях.
– Значится, так будет, – начал он говорить, помолчав со всеми, и, уже обращаясь к Елеферию Сбыславичу, добавил: – Поклон Новгороду. В помощь придём, как тока позовёте, то дело святое. А там… Как Бог даст.
Елеферий Сбыславич от пояса поклонился вече. Затем подошёл и обнял князя, шепнув при том на ухо:
– Спасибо тебе, князь… Ток не думай, что у тебя одного о том душа болит…
– Коли так – добре, – отвечал Довмонт, глядя Сбыславичу прямо в глаза. – А ныне, пускай каждый сам, о том сто крат думу подумает,– и уже совсем тихо, под нос пробубнил,– А и мы о том покумекаем…
***
Солнце