Времени свободного, правда, не очень много – когда нет службы, я занят работой по восстановлению храма. Десантура приезжает, помогает мне братва управляться со строительными работами, с коммуникациями разгребаться. И сослуживцы мои бывшие навещают, и незнакомые ребята. И прихожане у меня отзывчивые. Господь меня не оставляет.
– Смотрю, магнитофон у тебя есть, – киваю я на старенький «Сони».
– Да, правда, еле дышит, но ещё пашет. Кто-то из приезжих парней оставил. Я на нём слушаю записи песен иеромонаха Романа. Сердцем отогреваюсь.
И он включил свою любимую запись про соловья, чьей необыкновенной песне так трепетно внимает душа.
***
Я прожила в этом городе чуть больше недели. Отец Киприан пристроил меня на постой к работнице свечной лавки матушке Лидии, женщине лет около пятидесяти с невыразимо добрыми и в то же время печальными лучистыми глазами. У неё в Афганистане погиб единственный сын, и она взяла на своё попечение отца Киприана, по возможности освобождая его от бытовых проблем: варила, стирала, убиралась в его ветхом домишке. Была его светлым тихим Ангелом. И батюшка определил мне её в крёстные матери. Она больше недели готовила меня к принятию святого крещения. Учила, что можно и что нельзя кушать во время поста, какое молитвенное правило читать, как подготовиться к исповеди и причастию. Подарила мне молитвослов.
У матушки Лидии были тяжёлые условия работы. Отец Киприан категорически не признавал свечных ящиков внутри храма. Поэтому свечная лавочка находилась в каком-то спешено построенном возле церкви сарайчике без всяких удобств. Но матушка не роптала, верила, что это всё временные трудности, и все бытовые вопросы постепенно уладятся. Более доброго и неприхотливого человека я, наверное, не встречала в своей жизни.
Отец Киприан и матушка Лидия крестили меня в церковной купели полуразрушенной церкви в благоговейной тишине, когда прихожан в храме не было. Конечно, этот день стал самым значимым днём в моей жизни. Не скажу, что я с этого дня стала воцерковлённым человеком, или что я перестала грешить и стала совершать лишь правильные и благочестивые поступки. Отнюдь. Как была грешницей, так и осталась. Но что-то в глубине моего сознания поменялось. Это были какие-то неясные ощущения, неявные. Малые росточки. Но самое важное в своей жизни я совершила – переломила своё атеистическое мировоззрение. Теперь требуется глобальная работа над собой. Каждодневная, терпеливая, невидимая постороннему глазу…
Но это со временем. А по молодости – пускаешься во все тяжкие. По сути, вся взрослая жизнь и старость есть расплата за грехи юности.
2017 год, начало июня (продолжение)
Москва
– Теперь более-менее понятно, почему он стал священником, – произнесла Настя, когда Вера вкратце рассказала ей о своей первой поездке к отцу Киприану. – Но почему ты никогда не говорила, что он тебя