– Это нечестно, – сказал он теперь в ответ на его намёк. – И с чего ты взял, что возможно общаться с помощью мысленной речи одному магу с другим?
– Первые потомки Архимага общались. Ты бы знал это, если бы больше интересовался историей.
Маркус пропустил колкость мимо ушей.
– Это нечестно, – повторил он. – Неправильно по отношению к Лаакану. Я не могу.
– У нас…
– Нет других вариантов. Знаю. Но это перебор. Я и так…, – Маркус запнулся, словно пробуя слово на вкус, – предаю его.
Мехес сел рядом с ним и положил свою прохладную ладонь на горячее плечо друга.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, но ты зря начинаешь укорять себя. Это не предательство. Это пойдёт на благо нашему миру.
– Да, ты прав, и мы с тобой хотим одного, просто Лаакан для меня больше, чем учитель и Верховный маг. Он мне как… дядя что ли. Единственный родной человек рядом. – Маркус встал, как-то нерешительно подошёл к окну и долго вглядывался вдаль, теребя пуговицу на рубашке. Мехес молчал. Ветер, вкрадываясь в открытую форточку, неловко перебирал складки тяжёлых гардин. Наконец Маркус заговорил снова.
– Я решил сделать себя здесь, добиться статуса, уважения, чтобы моё имя знали во всех цитаделях. Оставил мать, отца и сестёр в Нагаире… Я не видел их с тех пор как уехал. И сейчас, став перед этим выбором – пустяковым вроде, – так явно ощутил себя предателем… – Он обернулся и посмотрел на Мехеса. В его синих глазах дрожали отблески разгорающейся внутренней битвы и читалась мольба. Мехес не выдержал этот взгляд.
– Один раз, друг. Просто время не ждёт. Ты попробуешь донести до Хуго, что от него требуется, и всё, а я тем временем найду чтеца, и тебе не придётся больше этого делать. Даю слово.
Глава восьмая
Шум города становился всё тише, и вечер отступал. В рабочей комнате верховного мага неподвижные силуэты скрадывал полумрак. Из трёх высоких окон было открыто одно, но штиль не тревожил воздух, напитанный запахами бумаги, мела, гуашевых