Однако, несмотря на эту почти стерильную безличность, не было ощущения полного запустения. Наоборот, в воздухе витало тонкое, но отчетливое чувство недавнего присутствия. Кто-то был здесь совсем недавно. На столе, рядом с закрытой книгой, виднелся легкий беспорядок – несколько листов бумаги, исписанных мелким почерком (Андрей пока не мог разглядеть, что там), карандаш, лежащий наискось. А рядом стояла чашка. Простая белая керамическая чашка, точно такая же, какую он видел у Лики в читальном зале библиотеки. И она тоже была пустой, с едва заметным коричневатым ободком на дне, словно чай или кофе из нее выпили совсем недавно.
Это ощущение недавнего присутствия Лики – такое же неоспоримое и такое же необъяснимое, как ее исчезновения – смешивалось с общей атмосферой пустоты и странным запахом, создавая тревожное, сюрреалистическое впечатление. Словно он вошел не в квартиру, а в декорацию, оставленную после съемок фильма о призраках. Или в одну из тех комнат на картинах Эдварда Хоппера, полную молчаливого ожидания и застывшего времени. Он сделал еще шаг внутрь, чувствуя, как пол под ногами тихо скрипит, отзываясь на его вторжение в это царство отсутствия.
5. Следы на Полях
Ощущение нереальности происходящего не покидало Андрея, но навязчивая потребность найти хоть какой-то след, хоть малейшую зацепку к тайне Лики, заставила его действовать. Он начал методичный, почти благоговейный осмотр комнаты, стараясь двигаться как можно тише, словно боясь нарушить хрупкое равновесие этого странного места или спугнуть невидимые тени прошлого.
Сначала он подошел к небольшому, старому платяному шкафу, стоявшему в углу. Дверцы его были чуть приоткрыты. Заглянув внутрь, он увидел несколько вешалок с одеждой. Гардероб был таким же минималистичным и безличным, как и вся обстановка. Несколько темных свитеров, пара джинсов, простое темное платье (не то, что было на ней в подвале, но похожего стиля), то самое тонкое темное пальто, в котором он видел ее последние дни. Никаких ярких цветов, никаких модных или характерных вещей. Одежда анонима, человека-тени. Он осторожно потрогал ткань свитера – обычная шерсть, ничего примечательного. Никаких зацепок.
Затем его взгляд упал на книжный стеллаж. Он подошел ближе. Полки были заполнены книгами неравномерно, некоторые почти пустовали, другие были забиты под завязку. Андрей пробежался глазами по корешкам. Большинство книг были на французском – философия, лингвистика, немного поэзии. Он увидел знакомые имена: Фуко, Делёз, Барт, Лакан, Левинас. И, конечно, Деррида – его было больше всего, разные издания, разные работы. Было и несколько книг на русском – в основном, переводы той же французской философии, пара сборников поэтов Серебряного века, несколько старых, потрепанных изданий по истории и краеведению. Подборка выдавала серьезный