– Ложись на спину, – сказала она.
Он выполнил. Насима задрала его ночную рубаху, аккуратно села на него сверху и начала свой танец, и этот танец был самым лучшим и желанным, о котором юный княжич мог только мечтать в самых смелых грезах. Во время любовного танца она взяла его руки и положила себе не грудь, но вот уже они соскользнули вниз и цепко впились в ее плотные бедра. Все случилось очень быстро, но большего удовольствия княжич не получал никогда и ни от чего. Да и что могло сравниться с чувственной земной любовью? Потом были и второй раз, и третий, и все это перемежалось питием вина, короткими и быстрыми трапезами, долгими прелюдиями к новым любовным схваткам, и под утро, когда стало светать, когда над Сараем взошло утреннее солнце, княжич Василий чувствовал себя не только юнцом-охотником с фантазиями, что касалось девушек и женщин, наложниц, рабынь и танцовщиц, но самым настоящим мужчиной.
Насима приходила к нему каждую ночь, стала для него верной подругой. Хан тоже был доволен этим союзом – княжича Василия и своей покорной рабыни, готовой выполнить любое его поручение. Кажется, был доволен и Добрыня, что Василий сделал важный для себя, княжича, шаг. Ведь именно на великого князя его подданные возлагали свои надежды, на него и его потомство, как возлагали надежды все народы на своего монарха, а чтобы это потомство было, монарх еще в юности должен был познать все уроки жизни – и в первую очередь, помимо схваток с ровесниками на деревянных мечах и стрельбой из лука, он должен был уразуметь уроки любви. Наследников всех престолов мира еще с ранней юности дамы двора, родовитые фрейлины, учили любовным утехам, чтобы когда найдется достойная невеста, а она должна была появиться рано или поздно, наследник хорошо знал, что с ней делать в постели. Это был хоть и циничный, но необходимый закон, обещавший династиям благословенное существование в веках.
Василий предложил и Митьке обзавестись любовницей, но его друг, опустив глаза, упрямо сказал:
– Я хочу, чтобы это по настоящей любви было. А не как у татар: сегодня одну под тебя подложили, завтра другую, а послезавтра третью, четвертую да пятую хан сосватает.
– Мне кроме Насимы никого и не надобно, – ответил Василий. – Ни второй, ни пятой.
– Ну да, это ты сейчас так говоришь. Оглянуться не успеешь, как твои покои проходным двором станут. Так чередой и пойдут наложницы в газовых покрывалах через постель великого княжича.
– Какой же ты привереда, – покачал головой Василий. – Вот без обеда и останешься.
Добрыня усмехнулся в окладистую бороду. Юноши знали, что сам Добрыня не промах в любовных утехах –