Так позже, с помощью великодушного и расчетливого Амира Тимура, и случилось.
А девушки все продолжали свой чувственный танец, дрожа бедрами и грудью под бубны и колокольца, и прогибались их змеиные тела в газе, и соблазняли, и покупали мужчин с потрохами…
Уже далеко заполночь в покои княжича Василия, во вторые от спальни двери, постучались. Он ждал этого отдаленного стука и был готов к нему. Спрыгнул с постели, подбежал к своим дверям, приложил ухо. В той комнате сторожила покой избранного пленника его личная охрана – лучшие нукеры головой отвечали перед Тохтамышем за русского княжича. И они же, не задумываясь, отсекли бы чужеземному мальчишке голову, будь на то воля хана.
Охранник из гвардии Тохтамыша спросил:
– Что тебе, Хасан?
– Великий хан просил доставить Насиму княжичу Василию, – сказал незнакомый голос. – Я исполнил его волю – вот она.
Сам княжич едва расслышал разговор нукера и ночного гостя. Но сердце все понимало – каждое слово, каждую интонацию! Затем послышались приближающиеся шаги. Василий рванул обратно – в свою постель, под балдахин и пестрые покрывала.
Дверь чуть приоткрылась.
– Княжич, спишь? – в щелку спросил татарин.
– Нет, Инсаф, не сплю, – неровным голосом ответил юноша.
– Тут тебе подарок от великого хана.
– Что за подарок?
– Женщина.
– Впусти ее, – не сразу откликнулся Василий.
– Хорошо, княжич.
И вскоре дверь отворилась, и в спальню тенью вплыл женский силуэт. Переливался серебром ее пестрый халат, газ укрывал глаза ночной гостьи.
– Проходи, – сказал княжич.
Она низко поклонилась, прошла, встала недалеко от княжеского ложа.
– Подойди ближе, – попросил он.
Она сделала еще несколько шагов к нему.
– Здравствуй, княжич, – тихо пропела она.
А он всматривался в ее лицо, укрытое газовой вуалью, стараясь прочитать влекущие черты танцовщицы, в которую так неожиданно влюбился во время ее танца – и сердцем влюбился, и плотью в первую очередь. Возжелал, вспыхнул, загорелся огнем, которого не испытывал прежде. А все что впервые – особенно сильно тревожит душу.
– Здравствуй, – ответил он. – Ты же та самая, которую я ждал?
– Не знаю, та ли. На меня великий хан, да будут благословенны его дни, указал. И вот я перед тобой.
– Сбрось покров с лица, – приказал он.
Она выполнила. Улыбнулась ему. Да, такой нежный певучий голос мог быть только у той девушки, что так сильно и сразу зацепила его. Только у нее…
– Как зовут тебя?
Он уже слышал, но спросил сам.
– Насима, – ответила она.
– Это значит – нежная?
– Именно так, княжич. Я могу быть очень