Сколько верст они так пролетели, юноши и сами не знали – рваться вперед их звала молодость, желанный ветер близкой свободы, скорой удачи. Юношами пятнадцати лет были княжич Василий Дмитриевич и его друг и ординарец Митька. Одеты они были на татарский манер потому, что просто привыкли к ордынскому окружению и его костюмам, да и хану Тохтамышу повзрослевший великий князь, с каждым годом набиравшийся мудрости, угодить тоже хотел. И к саблям кривым привыкли, и сборным тугим татарским лукам и поющим стрелам, которые так пугали пронзительным свистом любого неприятеля. За эти несколько лет Василий научился многому – и летучей верховой езде, когда всадник срастается с лошадью и становится с ней одним целым, одними только пятками управляя конем, а сам пуская стрелы в любые стороны света. Мог Василий на всем скаку и под конем спрятаться, пугая этой дерзостью своего старшего товарища и телохранителя Добрыню, ведь сорвешься – и затопчет тебя твой же конь, каким бы добрым другом он ни был. Научился княжич и сражаться на удалых кривых татарских мечах, чья сила была не только в ударе, но и в том, с какой оттяжкой ты рубанешь сплеча. Хитер и опасен кривой татарский меч, как хитра и опасна вся Азия! Умел повзрослевший княжич управляться и с арканом, во время скорой езды набрасывать его на столб, на лошадиную или коровью голову. Научился всем наукам быстрого и жестокого степняка, которыми бы он вряд ли овладел на русской сторонке. Когда подготовлен ко всем хитростям, то и легче угадать противника своего, что от него ждать и когда. А главным врагом русского человека, за исключением своего же злобного русича-соседа, был захватчик-татарин. Всему, чему научился княжич Василий, научился и его друг Митька. Ни в чем он не отставал от сына великого князя Дмитрия Ивановича. Одним словом, мо́лодцы были что надо, и оба – юные красавцы, на которых так и заглядывались ордынские девицы и наложницы. Одну из таких чуть больше года назад Тохтамыш и прислал четырнадцатилетнему княжичу…
В тот день Тохтамыш пировал. Он взял в свой гарем новую жену – красавицу-персиянку Земфиру. Вся в золоте и шелках, черноокая, с такой фигурой, какой могла бы гордиться любая восточная языческая богиня, ханша Земфира притягивала взгляды буквально всех ордынских вождей. Полуголые наложницы-служанки разливали вина по кубкам, заливались певуны под монотонное бренчание струнных инструментов, отбивали ритм и рассыпали звон колокольцев бубны.
В