– Скажите ему, чтобы произнес фамилию по слогам, – обратился Тим к Репьеву. Тот перевел подследственному, и Сотников все тем же измученно-равнодушным тоном по слогам выговорил фамилию подельника.
– Теперь спросите, чем занимался этот Болкунов в их группе, – Тим чувствовал, как часто и гулко бьется в груди сердце. Репьев перевел, и Сотников ответил:
– Связь держал он… со старшими. Он и газеты нам приносил.
– Кто такие эти «старшие»?
– Я не знаю… мы их вообще не знали… и не видели… Болкунов говорил, что это необходимо для конспирации.
Тим прежде, чем Репьев перевел ему ответ, понял, что в очередной раз полиция сталкивается со стандартной схемой: из всей подпольной ячейки только один человек, а именно – руководитель, знает вышестоящих кураторов и поддерживает с ними связь, остальные же действуют по его указаниям, не имея представления о том, кто их направляет и снабжает всем нужным. Поэтому, пока не пойман руководитель группы, невозможно выйти на всю сеть подпольщиков и даже на сегмент сети, поскольку у вышестоящего звена тоже могут быть еще более высокие кураторы, с которыми связь поддерживает только руководитель. А руководители звеньев соблюдают максимальные меры предосторожности, так что их захватить труднее всего, и в случае ареста рядовых членов они моментально меняют место своей дислокации, обрывают связь с оставшимися на свободе соратниками, пока обстановка не изменится в благоприятную для них сторону. Так и было до сих пор: полиция время от времени захватывала низшие ячейки подпольщиков, иногда удавалось выйти и на среднюю, но всю сеть, во главе которой восседал этот злосчастный Югов, разгромить никак не удавалось. Схваченные подпольщики, как правило, знали только о действиях и квартирах своей собственной ячейки, но о других ячейках и о своих кураторах не имели никакого представления.
– Болкунов – ваш глауни челёвéк? – спросил Тим.
– Ну, считайте так… – выговорил бледный и обессиленный Сотников.
– Где он шивйот?
– Я не знаю… Он ушел со своего старого адреса… Когда… когда мы стали работать… он сказал, что переселится… тоже для конспирации… И нам запретил приходить друг к другу… – подследственный шумно сглотнул и с нотками горечи произнес:
– А мы не послушались… – и тихо выругался, будто простонал.
– Спросите его, где раньше жил Болкунов, – обратился Тим к переводчику, быстро записывая в общем смысле показания юноши. Репьев перевел, и Сотников ответил:
– Адреса не назову… не запоминал никогда… могу показать на месте… дом и… квартиру… по Первой Мурлычевской…
Репьев перевел Тиму, и комиссар спросил:
– Он женат? У него есть