– Я когда-то смотрел оперетту, – ответил Тим. – «Княгиня чардаша». По правде признаться, она на меня большого впечатления не произвела, только пели там красиво. А так… всё про какую-то любовь… при этом военные сборы…
– Неплохое произведение! – заметил Эман.
– Ну, я не разбираюсь особенно в этом: меня туда повела моя тогдашняя подруга, – сказал Тим, махнув рукой.
– Эта оперетта была написана и впервые поставлена в Вене во время первой войны, – сказал Эман.
– Да, я помню, что там кто-то уезжал на фронт, – кивнул Тим.
– Против русских или против французов? – спросил Шрайбер.
– Я не помню, – ответил Тим.
– Никто там на войну не уезжает, – сказал Эман, усмехнувшись. – просто офицер отправляется на службу, а его подруга-певица – на гастроли в Америку.
– Офицер дружит со скоморошкой… – произнес Шрайбер. – вот – нравственность монархизма!
– На слишком сложные темы ты рассуждаешь, товарищ соплеменник! – заметил Тим. – Не забывай, что и Фридрих Великий был монархом.
– Я говорю о монархизме последнего периода, – уточнил Шрайбер.
– Героиня произведения, которое мы обсуждаем, товарищи, не «скоморошка», как ты говоришь, а артистка варьете, – сказал Эман. – Уличная певичка, наверное, не ездила бы с выступлениями в Америку.
– По-моему, разница между шансонетками и примами только в том, что одни поют в забегаловках, другие – в театрах, – ответил Шрайбер. – Куда я все равно не хожу! – он улыбнулся. – И вообще, как раз в Америке им всем и место – среди жидов и дикарей, а не в цивилизованной Европе! Вы поддерживаете, герр комиссар? Или нет?
– Тебе обязательно нужно спросить моего мнения? – усмехнулся Тим.
– Вы же наш руководитель.
– Ну, так вот мое мнение: вы, товарищи соплеменники, обсуждаете какой-то вздор. Я вас предупреждаю о том, что послезавтра крупная часть всего полицейского контингента в городе будет направлена на охранение инспекторов из высшего штаба, поэтому резко возрастет опасность диверсий: прикрытие объектов существенно уменьшится. А вы тут говорите о любви и певицах.
– Да мы так, к слову, герр комиссар, – произнес Эман, – Конечно, понятно, что придется быть настороже, и работы прибавится.
– Мы и так все время настороже, – мрачно вставил свое слово Кёст.
– А будем еще больше настороже! – Тим придал голосу категоричности. – И так – пока не победим… сколько надо, столько и будем вставать по тревоге.
– Победе хайль! – воскликнул Шрайбер.
– Хайль! – произнес Тим, а за ним и все остальные.
После обеда, который в этот раз прошел без музыки, потому что в столовой вышел из строя граммофон, Тим, вернувшись с командой в кабинет, извлек из шкафа выданную им с наступлением холодов новую штатскую одежду: коричневое пальто и теплую серую шляпу, добытые где-то на местном государственном