двор, где его дожидался в открытом автомобиле зябко кутавшийся в теплую форменную куртку старина Хеллер. Поодаль у другой отворенной стальной двери корпуса – где проводился прием арестованных, стоял автомобиль с закрытым кузовом и зарешеченными окнами, от которого до входа в корпус выстроились двумя рядами лицом друг к другу конвойные казаки с винтовками. Из раскрытых дверей кузова двое вспомогательных полицейских в штатском с нарукавными повязками, двое охранников тюрьмы и коллега из вспомогательного отдела ГФП выводили прибывшую новую партию арестантов: двоих юношей со скованными за спиной руками, и уже знакомую Тиму «партизанскую семейку», то есть, уличенных в антинемецкой агитации женщину и двух ее сыновей девятнадцати и пятнадцати лет. Делом этой женщины и ее отпрысков занимался недавно командированный в Ростов комиссар полевой полиции Хомайер. Арестованная сама составляла текст листовок, призывающих к борьбе против немецкой армии и ее помощников, к ожиданию скорого прихода Красной Армии, вместе со своим старшим сыном вручную копировала их, после чего старший и младший братья расклеивали их на стенах и фонарных столбах в городе. Кроме того, младший мелом писал на стенах угрозы и оскорбления в адрес немцев. В конце концов младшего с поличным арестовала вспомогательная полиция, в тот же день со всеми уликами были взяты и старший брат с матерью, но ГФП быстро установила, что действовала эта германоненавистническая семейка сама по себе, контактов с какими-то подпольными группами и организациями у нее не было. Другие двое юношей Тиму знакомы не были, значит, не проходили через ГФП: вероятно, находились под следствием либо за уголовные преступления, либо за какие-нибудь одиночные акции против немецких властей или даже просто за слишком неприкрытую ненависть к немцам. Арестованных заводили в тюремный корпус на регистрацию и обыск.
– Не сильно замерз? – спросил Тим Хеллера, открывая дверцу «родного» «Фольксвагена» и усаживаясь на привычное место рядом с шофером.
– Я не мерзну! – весело ответил Хеллер. – Это я так… прохлаждаюсь…
– Замечательно! Давай в управление.
– Есть! – Хеллер повернул ключ зажигания…
Когда Тим, вернувшись в полицейское управление, поднялся в свой кабинет и, сняв шинель, повесил ее на вешалку, после чего расправил на себе китель, к нему из приветственно вставших со своих мест коллег шагнул старший секретарь Эман. Это был австриец, командированный в Ростов с юга Украины и вскоре – после перевода Веделя в 6-ю армию, назначенный в команду Тима. Он был рослый, хотя немного нескладен, смугловат, шатен, носил по-аристократически длинноватые усы; глаза его были броско-серого цвета.
– Герр комиссар, – стал докладывать он. – ваше указание исполнено, – и протянул Тиму листок бумаги. – вот адрес Андрея Болкунова. К сожалению, адреса его родственницы в комендатуре не нашли: возможно, у нее другая фамилия. А по этому хипо направили двух агентов: один будет вести наблюдение, другой постарается
