– Ваши вопросы остры, господин Агидаль! – поддержала Рика. – Но они меркнут, если задуматься над тем, как именно господина Линггера отослали в этот путь. Они сказали, что леса наши в опасности! Пусть! Они молвили, что нет никого кроме Тима, способного отправиться в путь. Как же так? Неужели не нашлось никого во всём Лойнорикалисе, готового встать на эту тропу? Али вы столь особенны? Обладаете редкими талантами? Возможно, им вас просто не жалко? Вот вопросы, которые следует извлечь из безмолвья!
– Но стая Волка последовала за мной! – робко заметил Тим.
– Стаю Волка отправили приказом те, кого сейчас нет с нами! – резко ответила Рика. – Кто может сражаться, тому стоит сражаться! Кто говорит о битве, тому на неё и идти! Наши леса в опасности? Так они говорят! Что это за опасность, которой некому противостоять, окромя мальчишки? Но стая Волка видела достаточно! Леса останутся, а те, кто силятся вершить нашу судьбу рано или поздно исчезнут. Сгинуть молодым – дурная тропа!
– Всё так, – всплеснув руками, ответил Тим, и, украдкой, чтобы никто не заметил, смахнул с глаз слёзы. – Я плохо понимаю, что требуется от нашего посольства. Я не помню названий мест, куда надо пойти. Я не знаю, как звать короля, у которого мне просить помощи. И я поддерживаю возвращение домой. Однако, обратно я не отправлюсь. Пока не отправлюсь. Мне нужно подумать. Подумать и решить, как именно требуется поступать. Вы говорите верно, вожатая Рика Оксали: я не вижу правильной тропы. Но я не найду её, если сейчас развернусь.
– Громкие слова! – сложив руки на груди фыркнула Мари. Она отвернулась, шурша золотыми листьями.
Агидаль как-то странно глянул на девушку, а потом отошёл к костерку, сел подле него, скрестив ноги, и подбросил в пламя полешко.
– Ты, Агидаль, волен отправиться со стаей, – буркнул Тим, не глядя на человека.
– Сам знаю, что делать! – пробубнил в ответ посыльный мастера Инрана, а потом продолжил так, чтобы все слышали:
– Сейчас никто никого не переубедит. Каждый останется при своём решении. Следовательно, не будем терять времени! Если разделяемся, то и спасённое с ладьи надобно поделить.
– Нам ничего не надо! – заносчиво воскликнула Мари, но Лиридия, стоявшая подле, тут же шлёпнула свою подругу. Та смолкла.
Сначала никого не воодушевляло разгребание вещей, но скоро деятельность успокоила путников, позволила им отвлечься от споров и претензий. Каждый получил возможность осмыслить случившееся и сказанное. Настало всеобщее примирение.
Многое из вещей посольства осталось на «Пёрышке». Ни важных указаний мастера Инрана о цели путешествия, ни заметок Лария Дисидуария – отца Тима, путникам обнаружить не удалось. Не нашли и бисерницы с самоцветами. Осталось на ладье и кое-что ещё, но досаднее прочего показалось отсутствие церемониальной одежды посла. Пусть куль с этими дорогими платьями и весил немало, всё же он мог на что и сгодиться.
Первым, что Тим отложил для себя стала кипа его пергаментов с