Дворянские записки. Александр Константинович Тулубьев

в курсе о состоянии самых отдалённых полевых участков, он был буквально поражён, увидев на одном из клеверных полей, с которого было собрано и свезено клеверное сено, густой клеверный травостой отавы. Отава эта представляла сбою отцветший клевер с уже почерневшими головками, почти готовыми ля получения клеверных семян. Пустота головок свидетельствовала об обильном цветении клевера, а, следовательно, возможность получения хорошего урожая семян. Это поле клевера, по плану должно было после уборки с него сена отправлено скоту, в силу трудности прогона к нему скота и обилия более близких кормов, оставлено и забыто. Соскочив на землю, Голубев взял несколько наиболее спелых головок, перетёр их на ладони, и убедился в прекрасном качестве полноценных клеверных семян. Улыбка показалась на его лице: вот это будет номер, если удастся убрать этот клевер, – подумал он.

      Годовые рабочие и сам староста, предчувствуя, что успешная реализация новоявленного семенного клевера, сулит им после годового отчёта некоторую денежную премию с прибылей, энергично принялись за уборку и успешно с ней справились, этому особенно способствовала хорошая погода. Но стоило дойти слухам об таком случае с семенным клевером на Богородицком хуторе до других управляющих хуторами, как отношение этих управляющих к Голубеву стало ещё более отрицательным.

      Посев озимых хлебов закончился, свекла вся вывезена на завод. Паровая 12-ти сильная молотилка «Клейтона» ежедневно намолачивала до 1000 пудов зерна. Все идёт хорошо. Третью осень встречает Голубев на Богородицком хуторе. Но никогда себя он не чувствовал так хорошо, как эту осень.

      Осеннее мрачное небо с низко двигающимися по нему разорванными клочьями облаков, оголяющиеся деревья и чирикание запоздалых перелётных птиц уж не навевают на него мрачных предчувствий длинной холодной зимы с тоской одиночества, как это было в прошлом 1899 году. Он теперь не один. Его дома встретит дорогой для него человек. И чем длинней теперь будут вечера, тем уютней будет окружающая его обстановка.

      Но как ни счастливо сложилась жизнь у Голубевых после свадьбы, всё же есть «но», которое не могло не отравить те счастливые дни, которые он прожил вместе с женою. Прошёл медовый месяц после свадьбы, прошли ещё две недели и, казалось, нет силы, которая могла бы внести диссонанс в семейную жизнь Голубевых.

      Но, увы! Это не так. Приехала на хутор долгожданная тёща Голубева, мать Л.П., Ольга Андреевна. Казалось бы, чего же лучше. Л.П. не будет ещё ???4-026. Все самые близкие здесь: и мать и муж. Приехала с О.А. и старушка Просковья, которая не только вынянчила Л.П., но и состарилась при ней. Души в ней не чаяла. От радости при встрече расплакалась. Ивана Ивановича она тоже полюбила. Старая хлопотунья настояла, чтобы ей позволили развести кур и уток; когда узнала, что управляющему полагается в месяц для этой цели по 8-10 пудов озадков (третий сорт зерна). И, действительно, к осени полный двор был птицы. Куры и утки считались не штуками, а десятками. Яиц тоже не нужно было покупать.