– Нет, для меня было большой неожиданностью Ваше приглашение, – сказал Голубев.
– До меня дошли слухи, что на полях управляемого Вами хутора производятся ночные работы с керосиновыми факелами. Вы сами должны понять, что этого я допустить не могу. Ведь стоит такая сушь, кругом всё как порох. Малейшая неосторожность факельщиков и может возникнуть пожар, который Вы, как сами понимаете, затушить будет трудно, а хлеба подходят вплотную к деревням, да что говорить, это ясно! Все соседи Ваши обеспокоены. Я вынужден предложить Вам прекратить ночные работы с огнём.
– Но, Вы, Господин Полковник, понимаете, что ночная работа вызвана отсутствием рабочей силы и угрозой оставить хлеб в поле неубранным.
В таком духе разговор исправника с Голубевым продолжался ещё некоторое время. В результате удалось добиться согласия исправника на продолжение ночных работ с факелами, но при обязательном условии, чтобы на поле, на котором будут проводиться работы, были постоянно пожарная машина и три сорокаведёрных бочки с водой и на колёсах. А сам Голубев должен всё время работы с огнём находиться безотлучно на поле при машинах.
Возвращаясь от исправника, Голубев уже догадывался, что вызов к исправнику был результатом жалобы Златина, которая, по всей вероятности, вызвана завистью. В то время, как Златина на полях Кобловского хутора не свезено ни одного снопа, на Богородицком хуторе почти уже вся озимая рожь заскирдована и готовятся приступить к молотьбе. Обиднее всего должно быть это то, что такой успех объясняется бесперебойной работой сноповязалок, которые Голубев собрал у них у старых управляющих.
Жара и безросые ночи простояли ещё целую неделю. Голубев каждую ночь верхом на лошади, и иногда и на дрожках, от зари до зари проводил в поле со сноповязалками, как обязался делать перед исправником. Все пожарные инструменты хутора и пожарными бочками были также всегда на поле. Сноповязалками были убраны все озимые и яровые хлеба, за исключением одного поля пшеницы в 30 десятин и около 100 десятин овса. 60 десятин овса и 30 десятин пшеницы удалось связать силами рабочих хутора.
Наконец погода резко ухудшилась. Засушливые солнечные дни сменились пасмурными, с ежедневно перепадающими дождями. С большим трудом удавалось подсушивать связанный хлеб и перевозить его на гумно. Тот же хлеб, который был скошен жатками и не был связан, дождями прибило к земле, и он прорастал корнями в землю. Уже через неделю, в которую шли дожди, не свезённые поля представляли собою печальную картину. Солома снопов почернела, а со стороны колосьев сноп давал кипу яркой густой зелени проросших зерен.
На Богородицком хуторе, несмотря на все усилия, которые принимались к уборке всех хлебов с поля, всё же 40 десятин овса на дальних полях осталось до заморозков не связанными. Полученное зерно от них могло быть использовано лишь для корма свиньям.