– Какое мое дело! Договаривайтесь между собой сами. И газета ваша плохая, хуже нее не встречал.
Шурочка метнула в него зеленый презрительный взгляд, но Джони стоял расслабленно, словно отсутствовал.
– Дурак! – крикнула она.
Круто повернулась, вихрем пронеслась мимо резных шкафов и выбежала на улицу.
В агентстве снова рассказала обо всем, спросила, кто уже побывал в этом салоне? Никто. Пылая гневом, взяла лист бумаги, написала крупно "Джони-дурак! В "Фортуну" не звонить!"
И приколола на стенку.
Агнесса подняла голову.
– Судя по всему, Александра, это не простая фирма.
– А какая?
– Подсадная, – ответил Юра.
Шурочка повернулась к нему.
– Как это?
Агнесса опустила глаза и легонько отмахнулась пальцами.
Алекс плавно затормозил черный джип. Пробка. Впереди метров на сорок виднелись крыши машин, сзади быстро набиралось столько же. Пробки-пробочки, бессмыслица прогресса, для них теперь необходимо оставлять запас времени.
Он набрал номер на мобильном телефоне.
– Грач? Я, Алекс. Стою в пробке у Никитских ворот. Слушай, что за бред с этим Джони? Совсем спятил? В "Каскаде" он за дурака на стенке висит.
– Он на травку не крепок, Андреич.
– Разберись и доложи. Так. А как Второй?
В трубке помолчали.
– Гм… у него теперь собственная охрана.
– Она всегда была.
– Не такая… Тут другие дела, Андреич.
– Знаю. В фельдмаршалы метит.
– Как говорится, втемяшилось блажь, колом не выбьешь. Почему-де не доверяете, шифрами не делитесь, прибыль утаиваете… Ну, помнишь, что он выдавал в "Зубре" после третьей бутылки? Опасный мужик, Андреич. Но простой. Против своих не пойдет.
– Вы земляки, вам виднее. Остерегись. Все, поехал. Счастливо.
Вряд ли Валентина представляла себе, кем был Алекс.
Они познакомились в прошлом году, летом, на Селигере, в уединенном частном пансионате, куда Розалия отправила Валентину после всего, что произошло весной. Валентина уже не могла оставаться одна в квартире, стены, казалось, падали на нее, вновь слышала она выстрелы, крик…
Бесценна помощь друзей в трудную минуту!
И там, в лесном озерном краю, она понемногу пришла в себя.
Под бледным голубым небом стояла мудрая тишина. Пахло хвоей. Стволы высоких корабельных сосен были по-северному покрыты мхом и лишайником, даже с ветвей свисали зеленовато-серые кружева.
Валентине предоставили солнечную угловую комнату в два окна.
На веранде жили две ласточки. В гнезде, прилепленном к потолку, горласто верещали птенцы, а внизу, на подстеленном газетном листе, копились "продукты жизнедеятельности", куда их опрятно сбрасывали новорожденные голопузики. Родительские хлопоты ласточек были внятны Валентине. Покачиваясь поутру в кресле-качалке, расслабленным теплым сердцем наблюдала она их стремительные прилеты-улеты, разинутые