– Из сада никуда, – нестройным хором выговорили родители.
Аллочка, как ни в чем не бывало, выскочила из-за стола и побежала одеваться. Марина поежилась. После всего сказанного за последние минуты переключиться на что-то другое было не так-то просто. Но все же, этот мерзкий запах…
– Дорогой, пожалуйста, не кури в доме, – проговорила она негромко, чтобы дочь не уловила этого легкого попрания родительского авторитета. – Мы же договаривались.
– Да, точно. Прости.
Игорь тяжело вздохнул и смял в ладони почти целую тлевшую сигарету, затушив ее. Никто не знал секрет этого фокуса – Аллочка, однажды решившая повторить, получила ожог и наказание на пару с отцом.
– Может, не так уж плохо, если мои родители и вправду приедут? – Марина тронула мужа за подвернутый рукав черной рубашки.
– Может, – снова вздохнул тот. – Но перед этим надо с ними хорошенько побеседовать.
Хлопнула задняя дверь – видимо, Аллочка выбежала в сад.
– Чтобы они не начали опять задавать вопросы? – понимающе кивнула Марина.
– Именно, – Игорь щелчком пальцев отправил смятую сигарету в мусорное ведро на другой стороне столовой и тяжело оперся кулаком на обеденный стол. Его твердый прищур говорил о том, что он вновь что-то напряженно просчитывает в голове. – Нельзя, чтобы они опять начали задавать вопросы…или хуже того – давать ответы.
***
Серое небо.
Что-то не так…
Серые лужи.
Он в беде…
Серый асфальт.
Он не…
Жесткий удар всем телом, взрыв запредельной, невыносимой боли – и липкая серая пустота.
Он не вернется.
У куклы не стало Хозяина. Это было ужасно, противоестественно. Чувства вдруг хлынули рекой, оглушив ее. Страх, тоска, безысходность, злость неизвестно на кого…Вдруг, неожиданно для нее самой, ее безымянный палец дрогнул. Страх мгновенно перерос в пронизывающий, невыносимый ужас. Как она смеет, как она вообще может двигаться без Хозяина? Это же невозможно, противоестественно… Но Хозяина нет. Его нужно найти. Чтобы найти, нужно двигаться. Но двигаться неодушевленные предметы не должны…
Неживые ноги подогнулись при первой попытке встать, кукла упала на громко хрустнувшие колени и оперлась ладонями на пол. Суставы работали плохо, но, кажется, постепенно крепли. Ее неживое тело шевелилось. Без Него. Немыслимый кошмар.
Она с трудом подняла голову. В ушах стоял шум, а в глазах темнота. Ее переполняли ужас и отвращение перед самой собой. Не в силах вынести этого, она хотела закричать, но смогла издать лишь еле слышный хрип, от которого ей стало только хуже.
Медленно, с большим трудом она встала и, шатаясь на не гнущихся больше ногах, подошла к висевшему на стене жестяному умывальнику. Ее правая рука со скрипом поднялась и надавила на клапан тыльной стороной