– По очень тонкому льду прошли, Ваше благородие, – шепотом заметил он.
– Да бросьте, – тихо ответил Эрн. – Прошлая принцесса скормила бы меня драконам.
– А что у Вас с рукой? – он кивнул на перевязанную тканью ладонь капитана.
– Так, ерунда, порезался, когда брился.
Принцесса между тем заговорила:
– Уважаемые горожане! К великому сожалению, это не слух, а чистая правда: нашем городе впервые за несколько десятилетий произошло самое настоящее убийство. Поверьте, я не меньше Вас ошеломлена вероломностью преступников, однако наша гвардия делает все возможное, чтобы задержать виновных. Расследование контролирует лично капитан Игон Эрн.
Из зала донеслись присвистывания, и некоторые показались капитану знакомыми. В этой же какофонии звуков Эрн различил вздохи. Печальные или нет, он не стал разбирать, а принцесса продолжила:
– На некоторое время выезд из города будет закрыт. Если же загородные дела ваши не терпят отлагательств – необходимо обратиться с заявлением в гвардию, срок рассмотрения будет сокращен до нескольких часов. И если кто-либо из Вас обладает информацией, способной помочь скорейшей поимке бандитов, я прошу вас лично – обратитесь в гвардию и сообщите все, что знаете. Вместе, я верю, мы сможем пережить этот кризис.
Ее Светлость сделала книксен и удалилась со сцены в объятия вкусностей с подноса господина Нямкинса. Капитан оглядел зал в поисках знакомых эльфийских лиц, но безуспешно. Он в очередной раз принялся излагать сам себе мысли насчет того, можно ли простить Крато ложь, и сам не заметил, как оказался на улице, у стойла, где оставил Буню. Медведица замурлыкала с довольным видом и принялась тыкаться носом капитану в грудь.
– Я же говорил, что недолго, – Эрн потрепал ее по загривку. И вдруг он громко и отчетливо услышал, как заурчало в животе. – Ну здравствуйте, барышня! Ты же перед выходом ела?
Буня покачала головой и снова ткнула хозяина носом, но на сей раз в живот.
– О. Это у меня…
Капитан внезапно осознал, что с самого утра у него во рту не было ни хлебной крошки, ни маковой росинки. Положение дел требовало немедленной поправки, и, пока они направлялись в ближайший трактир, закат окрасил небо над Несеренити в багровые тона.
***
Как одна из натур, меняющих жизненные реалии, Икола Жезла искренне радовался красоте открытий. Благоговение создания нового, усложнения старого, находки того, что может в корне изменить существование или внести приятные коррективы в некоторые бытовые процессы, захлестывало его с головой. Целая гамма положительных чувств смешивалась в нем в шипучий коктейль, готовый вырваться наружу. Ученый твердо знал, что новые знания смогут спасти мир.
До сегодняшнего дня.
Крысы качались, бились друг об друга, поскальзывались, замирали на месте, вставали на задние лапы и, пошатнувшись, падали навзничь. Рюк, Жезла и Оррф наблюдали за этим спектаклем, и на лицах их отражалась смесь ужаса и отчаяния.
– Вчерашний