– Очень кратко и очень скромно. Прямо пожалеть можно, – заметил оперуполномоченный. – А вот тут отмечено, что ты нанес ему огнестрельное ранение. Это как?
– Я и сам удивляюсь, товарищ старший лейтенант, – живо откликнулся Жаблин. – Чему их учат в военных училищах? Как на фронт попадают, так и оказывается, что даже простым оружием и владеть-то толком не могут.
– Это почему же? – спросил старлей.
– Да потому! – завелся Жаблин. – Он сам ко мне привязался. И начал пистолетом передо мной махать. Ну, вот и домахался. Сам в себя пальнул, нечаянно, конечно. По неумению с оружием обращаться. Я же и говорю – чему их там в училищах-то военных учат?
– А бежать из траншеи после ранения лейтенанта у тебя нога не занемела? – уставил на Жаблина свои оловянные глаза старлей. – Где тебя поймали?
– Ну почему сразу «убежал»? Почему сразу «поймали»? – с обидой возразил Жаблин. – Я, как увидел, что лейтенант ранен, превозмогая боль бросился искать кого-нибудь из медиков, медсестру там… или санитара. Но близко из них никого не оказалось. Я в поисках бог знает куда зашел. Места-то незнакомые кругом… Ну, а потом и припаяли мне за все про все штрафную роту.
– А вот передо мной докладная. Про совершенный побег с убийством часового и завладением его оружием, – приподнял пальцами на столе бумажку Страськов. – Между прочим, подписанная несколькими свидетелями. Это как? Во-первых, за что взяли под стражу? А потом уж и все остальное…
– За что взяли? – наивно переспросил Жаблин. – Да дело-то было пустяковое, товарищ старший лейтенант. Просто нас заподозрили в изнасиловании одной беспутной шлюшки, которая медсестрой в санитарном поезде значилась. А доказательств нашей вины не нашлось. Только ее ложное, так сказать, обвинение. И все. Да мы ее даже пальцем не трогали, честное слово. А она навыдумывала черт-те что. Ну вот, нас и взяли под стражу до выяснения обстоятельств.
– Ну, допустим, – примирительно сказал Страськов. – А убийство, а побег?
Жаблин пустился сочинять историю побега и всего прочего на свой лад.
– Да тоже, товарищ старший лейтенант, ерунда какая-то, честное слово. Испугались мы, вот и рванули. Но вины нашей в убийстве часового – боже упаси, даже в мыслях не было. А вот глупость совершили, что на оружие обзарились – это беру грех на душу – бес попутал. Дурная привычка с беспризорничества брать все, что близко лежит. Но убить человека!… Да вы что!
– Так это что же, выходит, по-вашему, он сам себя порешил?
– Истинно так и вышло, товарищ старший лейтенант. Ночь уж была. Мы, с повязанными руками, улеглись спать. И уснули уже. И вдруг среди ночи выстрел. Мы со сна да с испуга аж повскакивали. Понять ничего не можем – что, кто, в кого? Еле-еле сумели спичку зажечь – руки-то связанные были, но зажгли. Смотрим, а часовой-то