В нём участвует и кордебалет белых и чёрных. Наконец, обессилев, Муна падает подле Си. На неё и Си осыпаются, образуя подобие кучки пепла, чёрные и белые. Гаснет свет. Громко тикают часы. Пауза.
Когда дают свет, в комнате – Иза и Муна, сидят рядком уже в летних платьях. На столе – букет цветов.
Иза. Полгода мИнуло, как не было, однако.
А помните, камин, пурга, собака…
Муна. Залаяла, и появился Си.
Зачем его звала, меня спроси?!
Измучила и вот с ума свела.
Иза. Ему во благо ль?..
Муна. Лучше б умерла
я до того, как он сюда явился! (Отвернувшись, пьёт из склянки яд. На пластиковой бутылке – череп и кости)
Иза. Но, как любил?! Как цвёл! И как светился…
Не выдержал… Не всякому под силу
огонь, зажжённый Саном, внутрь принять.
Но, что теперь вам попусту пенять?
Ведь, слава Богу, всё ж не до могилы
вы Си благодеяньем довели…
Муна. Мне холодно, подать огня вели.
Иза уходит.
Муна (Разглядывая пустой пузырёк.) Не горек яд… Жизнь горше, наповерку.
Пять лет он ждал за потайною дверкой
меня в гранёном чёрном пузырьке…
И вот дождался! Капля на руке – (Вздрагивает, косясь на задник сцены, на котором появляется тень Фая.)
на чью-то кровь нечистую похожа…
Его она, конечно же! О, Боже! (Хватается рукой за паука на груди.)
Как обошлась я с чёрною душой?..
Придут за ней, нет ни её, ни Муны!
(Вскинув руки, уже жалобно, к Небесам.)
Ведь чёрта порешить грех небольшой?
Пожалуй, поступила я разумно?
И то… Ведь ум не продан, как душа?..
Иза (возвращаясь). Ну что вы так казнитесь? Все грешат.
Подлечится ваш Си и, будто новый,
к вам явится, чтобы вздыхать тут снова.
Муна. Нет, уж увольте! Что смогла – дала.
Для прежних игр я, слышишь, умерла!
Самой себе давно я не по нраву!
Что заслужила?
Иза. Лишь дурную славу!
Муна. И больше ничего. Запри-ка дверь.
Пора мне образумиться теперь.
Хотела на поруганной любви
я возвести любви счастливой стелу!
На сотню лет я, Иза, постарела
в сизифовом труде.
Иза. Не говори… (В сторону.)
Вот врёт бесстыдница! Ишь, напустила мраку…
Здесь, в нашем доме, знает и собака —
во имя Флу, увитый чёрной лентой,
ваш постамент из падших претендентов!
И нечего свои нам байки петь!
Муна (о своём). Нет сил о благе страждущих радеть…
Иза. Совсем свихнулась, знай, своё твердит!
Один с ума сошёл, другой убит,
а ей всё мало. Не угомонится!
Пора бы у меня хоть поучиться:
хозяйство, хлеб насущный, в сладость тело…
А прочее, не бабье это дело!
Так нет, всё – о какой-то там любви!
Муна. Зови священника и Рону позови.
(Пишет записку.)
Намерена