Но вот вопрос о месте службы, ставшего в июне/июле/августе (данные разнятся) 1792-го – капитаном, Бонапарта решен положительно: он получает предписание отбыть к себе на Корсику и принять там в должности (но не в чине) подполковника местных войск под свою команду отряд корсиканских волонтеров (местную Национальную гвардию). Пользуясь тем, что Национальное собрание закрывает все королевские учебные заведения, насмотревшийся на то, как бунтующая (революционная) чернь (быдло) тешит свое «естество» со всеми дворянками, в том числе, малолетними, Наполеон, получает разрешение забрать свою сестру-девицу Элизу из пансиона благородных девиц Сен-Сира и отбывает в Аяччо. (Впрочем, есть и другие более заковыристые трактовки его «командировки в отпуск» на Корсику.)
17 сентября 1792 г. вместе с сестрой, проездом через Лион и Валанс Наполеон прибывает на родину. Важно другое: впервые после долгих лет разлуки вся семья в сборе, лишь нужда омрачает их бытие.
…Кстати, если соглашаться с имеющимися доступными сведениями, то получается, что с момента поступления на военную службу в сентябре 1785 г. до сентября 1792 г., т.е. за 7 лет Наполеон провёл в отпуске в общей сложности больше половины из них – что-то около четырёх лет!?
Надо признать, что революция пока что ничего корсиканскому выходцу Наполеону Бонапарту не принесла. Его продвижение по службе шло черепашьим шагом. А ведь многие из его сверстников, начинавшие карьеру одновременно с ним, уже успели отличиться на фронтах, щеголяли в высоких чинах, богатели на глазах, вокруг них вились обольстительные бестии, охочие не только и не столько до секса, а в основном до денег и положения в обществе, а он все еще прозябал в чине капитана.
По некоторым данным 22 февраля 1793 г. Наполеон участвует в неудачной высадке французского генерала Каза-Бьянки то ли на Сардинии, то ли на Маддалене (Мадлен), то ли Гагмари? Десант, высаженный с Корсики, оказался быстро разгромлен. Однако, командовавший небольшой артиллерийской батареей из двух пушек и мортиры, капитан Буонапарте отличился. Он приложил максимум усилий для спасения орудий, однако их, всё же, пришлось бросить на берегу. В этом фиаско его вины не было. Как раз он-то показал себя умелым и инициативным артиллерийским офицером. Именно тогда впервые на поле боя басовито «заговорили» пушки под