– Или его парней на побегушках, – на пустынной кухне двое крепких ребят обшарили Исаака с ног до головы, – ого, – юноша открыл рот, – к нему приехала барышня, – он опять зарделся. Павел Петрович уверенно подхватил под локоть высокую брюнетку в норковой шубке.
– Садись, – кивнул он, – будем с тобой на связи, – девица обожгла Исаака томным взглядом из-под ресниц. В ее сторону смотреть тем более не полагалось. Забравшись на сиденье, юноша зевнул.
– Волк сказал бы, что мне подфартило, – понял Исаак, – я посплю в тепле… – пробормотав «В Малаховку, пожалуйста», он прислушался:
– Вроде копыта стучат. Ерунда, в Москве давно нет лошадей… – машина мягко тронулась. Сдвинув на нос кашемировую шапку, Исаак задремал.
Колеса телеги скользили по разъезженной грязи. Слободской народ пробирался по брошенным вдоль обочины доскам. Над избами возвышалась белокаменная колокольня. Вороны кружились в пронзительно-голубом небе, резкий северный ветер гонял по лужам последние рыжие листья. Вдалеке сияло червонное золото кремлевских куполов. Возница зачарованно сказал:
– Михайло, город какой огромный, – он раскрыл рот, – истинно, Москва первопрестольная… – бросив поводья, он оглянулся.
– Видел ты такие в Польше своей… – смугловатый парень в заячьем треухе и худом полушубке покачал головой.
– Я навещал только Краков, до Варшавы не доехал. Краков большой город, но с Москвой его не сравнить, – он говорил с легким акцентом. Отиравшийся у телеги нищий злобно сплюнул.
– Скольки с ляхами не воюй, а вы вдругорядь на Москву лезете, словно вам медом намазано. Самозванцем из пушки выстрелили, земли у вас отобрали, а вы все одно за свое, – он прищурился, – может ты вовсе и не лях, а жид, ровно Самозванец… – ловкая рука залезла под дерюгу, накрывающую телегу. Возница оскалил острые белые зубы.
– Пошел к… – он витиевато выругался, – не тронь казенное добро, – перед телегой прошмыгнул мальчишка с пустым лотком, забрехала шавка, болтающаяся на цепи нищего. Кони испуганно заржали, телега дернулась, из-под дерюги посыпались железные болванки. Нищий отчаянно заорал:
– Убили, православные, – болванка шлепнулась на его загаженный навозом лапоть, – жиды ногу мне переломили, – возница велел:
– Михайло, бери поводья. Ты человек ученый, но с сим справишься, – он размеренно слез с телеги, – ежели сию шваль не приструнить, дак сюда вся слобода сбежится, – нищий надрывался криком, однако местный люд невозмутимо пер мимо. Шуганув шавку, возница встряхнул нищего за грудки.
– Хромай отсюда, – добродушно посоветовал мужик, – пока ты цел, мил человек. Мы люди русские, православные. Я мастер по железу Демид, по прозванию Антуфьев, а сие тоже мастер, Михайло Воронов. Тебе с ломаной ногой больше милостыни