Глобально мне было всё равно. Пускай. Главное, что каждый день я получала смски с дежурными нежностями и как минимум раз в неделю порцию нежности вполне физической. Каждый раз мы оба облепляли друг друга словами о любви, особенно не задумываясь о том, должны ли они действительно что-то значить. Говорить их казалось естественным и сообразным тому, что мы делали. А позволяли мы себе гораздо больше, чем могли рассчитывать мои родители. Моя тётя Вика, к которой я периодически приезжала после школы, была посвящена во все мои тайны и неизменно сокрушалась о моём неожиданно быстром взрослении. И делая ради большей убедительности огромные глаза, всякий раз говорила:
– Вы же не станете делать глупостей?
Именно их мы и собирались делать, но, конечно, я не собиралась уведомлять об этом своих родственников. Поэтому я искусственно смущённо мотала головой:
– Ну что ты, ну что ты!..
Не думаю, что тётя мне верила. Скорее она выполняла свою роль доверенного, но всё-таки разумного взрослого. Она не была столь наивна, чтобы не увидеть, что происходило между мной и Пашей.
Впервые это случилось где-то через полгода после того, как мы начали встречаться. Я заранее знала точный день, на который он, судя по всему, запланировал марш-бросок, и имела возможность подготовиться. Как? Мне было страшно, я боялась боли. Поэтому решила исследовать возможности своего тела и понять механику процесса, так сказать, «изнутри». Мама пыталась однажды что-то мне рассказать в образовательных целях, но это звучало так туманно, что в моей голове ничего не осело. Школьный учебник по биологии изображал обе половых системы, во-первых, в разрезе, во-вторых, двумерно, а в-третьих, по отдельности. Представить, как вся эта история совмещается и работает в реальной трёхмерной, осязаемой жизни для подростка просто невозможно.
Как ни странно, всё прошло просто. Паша скопил денег, чтобы снять на день какую-то однушку в ближайшем Подмосковье. Мы долго гуляли по набережной местного то ли озерца, то ли пруда, а потом он неожиданно повёл меня к жилым домам. Комната, рассчитанная на таких краткосрочных «постояльцев», была обставлена чисто и просто.
Было неловко. Странно и любопытно. И совершенно не больно – не было даже крови. Паша ничего не сказал, но я видела, что он удивлён – вроде бы должно было случиться что-то особенное? Но нет. Спустя пару лет я прочитала, что так бывает. Мы полежали немного в тишине, а потом собрались и поехали обратно в Москву.
После этого наши свидания превратились в поиск подходящих укромных мест, которые с каждым разом становились всё проще и обыкновеннее, а Паша – всё смелее. А я – счастливее.
Как-то раз в школе я сидела за одной партой с Катей. Когда дело доходило до пикантных подробностей, она из прилежной ученицы превращалась в съедаемую любопытством мартовскую кошку. Она узнала, что я встречаюсь с одним из выпускников, и это не давало