Казалось бы, моё сердце и должно было быть разбито. Но прозаичность, с которой в наших отношениях с Пашей наступила половая свобода, не вдохновляла меня на рифмы. В этом как будто не было надрыва, трагедии. Я не чувствовала боли – шок, абсурд происходящего служили мощной заморозкой. Паша, как ни в чем не бывало, одаривал меня цветами и милыми безделушками, а мне не хватало зрелости и смелости разглядеть в его поведении простое свинство. С другой стороны, мне позволялось пробовать другое. Но что? Я делала такую крупную ставку на эти классические и предсказуемые отношения, что, прогадав, растерялась – куда же теперь податься? В какой стезе пробовать свои вкусы дальше?
Всё образовалось как-то само собой. Мы гуляли с Натой и Мариной, слушали уже заученных наизусть «Снайперов», шатались по Пушкинскому бульвару, где собирались остальные поклонницы творчества Арбениной, Сургановой или просто девушки, разделявшие их предпочтения в романтических отношениях. Со мной знакомились, я знакомилась. Обмены телефонами, встречи, походы в кино, первые пробы необычных впечатлений. Так прошёл год.
В конце 10 класса я ушла из школы. Нагрузка стала слишком высока, и я решила заканчивать год экстерном, оставив максимум сил для подготовки к вступительным экзаменам. В экстернате было просто учиться: он был рядом с домом, и я не страдала от отсутствия общения с одноклассницами, которых с недавних пор не могла переваривать. Тем более, что Марина практически перестала появляться в школе, сдавая контрольные и зачёты дистанционно.
Жизнь была похожа на какую-то репетицию спектакля, в которой я не знала, где мои сцены и реплики, а где чужие. Я выходила на сцену невпопад, произносила слова некстати и не к месту. Порой мне казалось, что я словно призрак, который пытается донести что-то из потустороннего мира до своих близких, но они не слышат и не чувствуют моего присутствия. Иногда, когда я ждала Пашу, который неизменно опаздывал на нашу встречу на час, а то и полтора, в моей голове начинали появляться сомнения: а действительно ли мы договаривались на это время? Может, мне почудилось? Или, может, меня вовсе нет, я только плод воображения, фантазия, а значит, ко мне невозможно ни опоздать, ни задеть меня. Мои мысли – только поток какой-то вселенской информационной энергии, которая завихряется вокруг микроскопической пылинки.
В такие моменты меня захватывало необычное ощущение, как будто всё моё тело состоит из вспененного чугуна. Чего-то необыкновенно пышного, объёмного, как сахарная вата, и в то же время тяжелого, тянущего ко дну. Непроницаемого, как защитный костюм кинолога. Я не могла пошевелить даже ресницами, ведь каждая моя мышца была замурована этой давящей монтажной пеной, которая продолжала сжиматься, впечатывая меня в моё собственное сознание. Я не чувствовала страха, лишь неприятное, монотонное давление. В сознании я видела перед собой абсолютно белое бесконечное поле пустоты, в центре