глотку хаотичными языками ртутного, разведенного в ней – пламени, ярко-рыжего, около которого, греясь, вытянув руки вперед, стояли: испанские коммунисты, скейтеры, учителя йоги, сирийские беженцы, транссексуалы, и стареющие травести, продавцы крэка, ирландские копы, англичане с колумбийскими корнями и члены городских советов, – и они: пабствовали, барствовали, злословили о современных нравах, участвуя в кулачных боях на задних дворах, арендованных домов в Лавенхэме, любили королеву Елизавету и пили виски, как воду… Заполняя мумифицированное пространство светом своих узаконенных глаз; и через всю анфиладу этих подвальных комнат стояли столы, где, от края до края, стояли бутылки всех размеров, форм и расцветок, сверкающие серебром и золотом, а в округ: закуски, искрящийся хрусталь, крахмальные салфетки, горы экзотических фруктов, кроваво-красные ломти арбузов… И, неоновый Аллах, ужинал супом из бычьих хвостов, вместе с Серханом Бишара Серханом, ставя его факсимиле на засекреченных резолюциях… Ко мне, незаметно, со стороны домашнего алтаря – довольно мистического места: синего цвета камень из мелкозернистого кварцевого биотитового сланца, достающий до груди, накрытый белой шелковой тканью, в округ которого, на полу, были хаотично разбросаны: лепестки олеандра, небесно-розовые; несколько апельсинов, ярко-красные плоды граната; манго и гуавы; ароматические палочки, тлеющие лавандовым дымом – зернисто-серым; винтажные открытки на Хэллоуин, ирландские шиллинги, австралийский журнал по парапсихологии за февраль 45-го, рождественские открытки Викторианской Эпохи, на которых, снегири, с горящими спичками в своих крыльях-руках, словно с восковыми факелами, шли стройным отрядом по белому полотну бумажного снега и нарисованные карандашом – прудовые лягушки в стильных, каштанового цвета фраках, весело отплясывали чечетку под окнами багдадских мечетей; и масляная лампа, освещающая оранжевым светом портрет Гитлера, выполненного в фирменном стиле Ганса Гигера, висевшего прямо над благочестивым валуном… и, собранного из наконечников стрел племени каннибалов Бачесу – большого концертного органа… Подошел довольно усталый и очень испуганный Унабомбер; абсолютно голый, лишь в синего цвета туфлях (очень высоких туфлях, туфлях а-ля барные стульчики, высоченных туфлях-небоскребах, дизайнерских туфлях с россыпью сверкающих страз, туфлях для королевы рок-н-ролла); ярко-красные пухлые губы, развратным природным богатством украшавшие нежное лицо итальянца, эстонского происхождения, цветом томатного сока, взращивали в моей голове грязные мысли об оральном сексе; белизна его обнаженных плеч, аристократичная бледность лица, – все как бы превращалось в мрамор, неподконтрольно возбуждая; в хрупкой руке, непризнанный миром гений, уверенно сжимал Коран, который, звенел мелодией эротического оккультизма, хитами британской рок-группы «Колыбель Разврата: «Порою тебе приходится пожимать руку, которая помогает тебе выжить в этом мире.
