…Увидев входящего во двор Хамзата с ружьем в руках, Хусен побледнел. Он знал, зачем пришел сосед, слыхал, как мать говорила с Гойбердом. Мальчик тогда плакал, умолял не убивать Борза. Но мать сказала:
– Мне и самой жаль его. Но не идти же нам по миру?…
Хусен все понимал. Но сейчас он все равно ненавидел Хамзата! Не мог иначе.
– Ну, где ваш пес? – спросил Хамзат.
– Да где ему быть? Опять, наверное, в огороде. Хасан, позови его! – сказала Кайпа.
– Борз, Борз! Сюда! – кричал Хасан.
Хусен надеялся, что Борз не прибежит. Но тот, глупый, тут как тут! Откуда ему было знать, зачем его зовут и что ему грозит. Завидев Хамзата, Борз начал лаять на него.
– Ты уж смотри не промахнись, Хамзат, – взмолилась Кайпа и, не в силах видеть то, что должно произойти, зашла в дом.
– Не промахнусь. Сейчас. Пусть только повернется ко мне боком… – ответил Хамзат и прицелился.
Хасан между тем не отрывал взгляда от ружья, даже после того, как грянул выстрел, он все смотрел в одну точку. Борз завизжал, рванулся в огород и скоро затих.
– Вот и все! Он свое отжил! – сказал Хамзат, извлекая из ружья пустую гильзу. – Унесите его за село, да поскорее.
И как ни в чем не бывало – будто курицу прирезал, а не собаку убил – пошел к воротам.
Потревоженные выстрелом, из дома Соси выскочили муталимы,28 но, узнав, в чем дело, преспокойно вернулись обратно.
Сын Соси Тахир учится в хужаре, а потому теперь водится с муталимами. Вот и сейчас по случаю мовлата – праздника рождения пророка Магомета – муталимы собрались у них и прочли молитву, а теперь слышится пение назма.29
В доме Беки мовлат не отмечали. Говорят, его можно праздновать позже. Кайпа и решила подождать, пока подрастут цыплята. На мовлат полагается пригласить муллу и кого-нибудь из соседей, чтобы посадить с ним за стол. А чтобы людей угостить, надо хоть пару кур зарезать.
Раньше в день мовлата – Хусен всегда досыта кормил Борза. Ведь сколько косточек куриных собиралось! И бульон оставался… Потрохов мать не давала. Она закапывала их в землю. Поверье такое есть: съест пес потроха – станет кур пожирать. Но Хусен откапывал потроха и отдавал их своему четвероногому другу. Борз съедал их, а кур и цыплят не трогал.
Хасан только мельком глянул на труп Борза и отошел. Ему, видно, было не до него. Зато на Хусена страшно было посмотреть. Он весь как-то сжался и почернел. Молча стоял у плетня над собакой и неотрывно смотрел на зияющую рану.
– Хусен, что это с Борзом? – услышал он вдруг из-за плетня голос Эсет и, оглянувшись, увидел в щелке ее тревожные синие глаза.
– Его убили!
– Кто?!
– Хамзат.
– Ах, сгореть ему в огне! За что он его?
– За то, что ел кукурузу…
– Ну и что же?
Хусен молчал. Еще слово –