– Катенька, ты слышишь?
– Ну ЧТО, мама?! – дёрнула плечами Катя.
Юрист вздрогнул.
– Ты иди, наверно… – проговорила Нина.
– Куда идти?!
– Ну… Куда скажут… В процедурный…
– И что делать?
– Что делать? Эту… Подсадку. Ребёночка. Ты же решилась, да?
– НЕТ!!! – Катя вскочила, сбросив с себя руки матери и тётки. – Нет! Не хочу я всё равно делать никакую подсадку!
– Не хотите? – Юрист выронил пачку листов договора, несколько штук слетели на пол, за ними юркнул Савелий.
Об которого споткнулась Катя, рванувшаяся к двери. Нина вскочила и поймала её, еле удержав равновесие. Катя привычно забилась у неё в руках, закричала:
– Не хочу, не хочу! Сама себе делай эту подсадку, что вы ко мне пристали со своим ребёнком! Сама делай!!!
Мать Фелицата подтянула к себе Савелия, крепко прижала и проговорила:
– Давайте мне сделаем подсадку. Я хочу этого ребёнка.
Хочешь – пожалуйста. Машина завертелась. Катя переписала договор – и таким образом стала согласной сделать суррогатной матерью своего ребёнка родственницу. Вот эту. Готова доплатить (в смысле готова была это сделать сама мать Фелицата, которая имела поплавок-сберкнижку с пенсией, которую оттуда ещё ни разу не снимала и жила на деньги сестры).
…Мать Фелицата сдала анализы и устроилась в кресле для осмотра.
Мало зная об анатомии человека и о своём собственном организме, она была твёрдо уверена в одном: что хочет ребёнка, вполне здорова и ещё не постарела для материнства. Климакс упустил невесту Божию из вида. А то, что она всё ещё девушка, не станет для современной медицины проблемой.
О чём и поспешила сообщить первым делом, потому что внешний вид будущей ракеты-носителя молодостью не отличался. Кате пришлось надавить на врачей, которые поначалу были категорически против (усложнять себе жизнь такой работой им тоже не хотелось) – юридические тонкости она улавливала, даже находясь в горестном состоянии.
Заправившаяся успокоительным Катерина увезла домой Нину и Савелия, а мать Фелицата осталась в клинике. Оплодотворённые клетки, уже превратившиеся в эмбриончик, могли ждать ещё максимум два-три дня, так что врачам предстояло довести организм пожилой суррогатной матери до нужного состояния.
У матери Фелицаты было много времени, чтобы думать. Маленький её счастливый мир взболтался – и именно сама она приняла решение нарушить то, что сама же создала. Но и жить, зная, что где-то есть почти свой, но никому не нужный ребёнок – пусть ребёнок, который, ещё неизвестно, сложится из клеток, из которых его лепят, или нет, ей было невозможно. Конечно, мать Фелицата не сомневалась, что у него уже есть душа, конечно, она не могла дать этой душе погибнуть. Ей понравилось быть матерью – и уверенность, что она со всем справится и будет способна любить всех своих детей, разливалась по её мозгу и телу. Это было приятно.
Никто