– А Феликсом?
– Феликсом – да. А женского аналога…
– Ну да, как Валентин и Валентина.
– Вот не было… Но с третьего, нет, уже с четвёртого века имена этих святых упоминаются… Ещё позже в честь них изредка имена кому-нибудь давали.
– Ковчежец с мощами святых мучениц Перпетуи и Фелицаты в Германии обретается, – заявила мать-курятница. – Можно своими глазами увидеть.
– И двадцать три руки Иоанна Крестителя – в разных частях света, прости, Господи…
– А в этом самом Карфагене над их гробницей храм поставили. В те самые времена. – Мать Фелицата, как видим, всё-таки была хорошо информирована о своей святой.
– Он не сохранился. Арабы разобрали Карфаген по камешку. Чуть позже, в седьмом веке. И построили себе Тунис.
Мать Фелицата нахмурилась ещё сильнее. И спросила:
– А на каком языке в Карфагене тогда разговаривали?!
Паломница явно порадовалась здравости мысли, как ей казалось, совсем недалёкой тётушки и улыбнулась:
– На латинском. А их история – «Страсти святых Перпетуи, Фелицаты и с ними пострадавших» – могла быть составлена где угодно хоть в Византии, хоть в Афинах, Риме или том же Карфагене. Язык оригинала среднегреческий. Самым известным и качественным стал список на латыни, он же со временем принял статус канонического.
Мать Фелицата вздохнула.
– Да вы не переживайте. Как говорится, «над вымыслом слезами обольюсь». – Паломница хлопнула по мешку комбикорма, в воздух взлетело пыльное облачко. – Без таких сказок не прижилась бы вера. А уж когда страдают матери, разлучённые с детьми, – особенно пробирает. Помните: зрителям-язычникам в цирке тоже было жалко этих женщин, зрители даже просили римского прокуратора их простить, хоть они со своей христианской верой пришли к ним на праздник и всё там оскорбили. День рождения императора праздновали, помните? Так что использовать такую историю – беспроигрышный приём. Неглупые всё-таки люди внедряли религию в массы.
– Вы так думаете?
– Да. Хотя мне бы лично хватило одного слова Божия, без подкрепления примерами страданий.
– Правда?
Девушка кивнула, перекрестилась и замолчала.
– А вы-то откуда всё это знаете? – уже взвалив мешок на спину, пройдя с ним пару шагов и обернувшись, спросила мать Фелицата.
– Читаю. Я же филолог.
– Ну, спаси, Господи…
– Спаси, Господи.
И с этого разговора мысли не отпускали мать Фелицату. Нет, вера её не покачнулась, да и Бог от себя не отринул. Она даже порадовалась за то, что вдруг и на самом деле никто не принимал подобных мучений. Пусть уж лучше придумали. Пусть лучше вера пришла к людям просто так, без страдальцев, а обо всех мучениках за неё и страстотерпцах и правда сочинили – для укрепления