все русские наши березы,
заговори, наш Коля!
Россия, заговори!
Гимн российских журналистов
Кто от Чили до Таймыра
все углы медвежьи мира
исходил, исколесил не на такси?
Журналистов мокроступы
перешагивали трупы
и ухабы всей истории Руси.
Припев:
Не журитесь, журналисты,
если дни бывают мглисты.
Грязь не липнет к тем, кто сами не в грязи.
Если души не пустые,
то все перья – золотые.
Мы еще все молодые,
журналисты нашей матушки Руси!
Совесть выше, чем сноровка.
Риск для нас – командировка.
Не по нраву нам пуховая кровать.
Лучше с корешем в дороге
плыть на лодке сквозь пороги,
чем пороги у начальства обивать.
Припев.
Журналист и журналюга
не поймут вовек друг друга,
но скрипят не ради славы, а добра
хоть огрызком карандашным,
как в сраженье рукопашном,
не прославленные рыцари пера.
Припев.
Оператор пал убитый
рядом с пулями разбитой
неразлучной телекамерой его.
Ну, а ей все было мало —
все снимала и снимала,
все снимала, не теряя ничего.
Припев.
Наши «Никоны» все в шрамах.
Жизни личные – все в драмах.
Не должна на нас держать обиду власть.
Мы в Чечне и на Ямале,
как хотели, так снимали,
и снимали нас, за правду разозлясь.
Припев.
Но пошли снимать нас вскоре
в мафиозном приговоре
не с работы, а с поверхности земли,
Диму, Влада и Артема
у семьи украв, у дома.
Да и Щекоча сберечь мы не смогли.
Припев.
Над могилой Александра Дубчека
Над могилой Александра Дубчека
слышится какой-то нежный звук,
будто чья-то тоненькая дудочка
все-таки не выпала из рук.
Говорят, что дудочку он вытесал,
когда стал в опале лесником,
и, бродя по чащам и по выпасам,
говорил, как свой, с березняком.
И текла из дудочки той исповедь,
полная несбыточнейших снов,
тех, что до конца в словах не высказать,
потому что нет подобных слов.
Есть во всех идеалистах музыка.
В циниках лишь скрежет, лязг и скрип.
Отпевают Александра-мученика
листья братиславских скорбных лип.
Все мои духовные