– А тут ты – раз – и сама подошла. Я прям обрадовался.
Ладонь у него большая и теплая, у Макса. У моей пустой бессмысленной красоты.
Машины едут мимо, клубятся выхлопные газы и пыль. Вода шумит.
Это тот самый мост, откуда двадцать лет назад прыгнули подростки. Наши предшественники.
– Чувствуешь, от воды пахнет свежестью? – спрашивает Макс.
Мы останавливаемся, чтобы опереться локтями на перила моста. Ничем не пахнет, только дорогой и машинами. От воды веет промозглым холодом. Река широкая и сильная. Я смотрю на поток и представляю, как в этой неспешной мощной глади скрываются тела. Один шумный всплеск, туча брызг – и человека больше нет.
– Нужно придти сюда весной, – говорит Багров. – Когда ледоход будет.
– Зачем? – спрашиваю.
– Я слышал, тому, кто увидит ледоход весной, всю жизнь везти будет. Ну, примета такая.
Он плюет вниз. Не бывает такого парня, который подошел бы к перилам моста и не плюнул бы с высоты.
– До весны еще дожить надо, – отвечаю я и тоже плюю.
Не знаю, как тут высоко, но плевок теряется из виду еще до того, как падает в реку.
– А что, не доживем, что ли? – Багров улыбается. – Все про своих суицидников думаешь?
– Нет, – вру.
– Бред это все.
Он отпускает мою руку и прежде, чем успеваю хоть что-то понять, залезает на перила. Я охаю от испуга, а он идет себе беспечно, раскинув руки в стороны, как каскадер по канату. С одной стороны у него мост, дорога и я, а с другой – несколько метров полета и ледяная вода.
– Слезай, – говорю, внутренне содрогаясь от страха.
– Не бойся, это же просто.
Он движется по перилам, кроссовки осторожно ступают по шелушащейся синей краске, а я семеню рядом, постепенно успокаиваясь. Расстегнутая куртка Макса хлопает на ветру, ключи позвякивают в кармане. Водители проезжающих машин оглядываются.
– Если мне суждено сегодня умереть на этом мосту, то я умру, даже если ползти по нему буду, – говорит Багров. – А если нет, то можно вообще ничего не бояться. Понимаешь?
Он и правда очень легкомысленный.
– Слезай уже, – говорю.
В голове мелькает странная мысль, что достаточно совсем легкого толчка, и я больше никогда не увижу Макса Багрова.
«Не бойся, это же просто».
Кто-то истошно кричит:
– Не надо!
Одновременно оборачиваемся. В нашу сторону бежит женщина лет сорока в длинном пальто бежевого цвета.
– Не прыгай! – кричит она.
Худая и рыжая, с губами в ярко-красной помаде, она похожа на какую-нибудь активистку школьного клуба. Они почему-то почти всегда рыжие. И любят красную помаду.
– Кто это? – спрашиваю.
Она останавливается рядом, растрепанная и запыхавшаяся. Быстро и взволнованно тараторит:
– Чего бы тебе там ни казалось – только не прыгай. Медленно слезай. Ничего не слушай, ни на кого не смотри. Давай-давай, не задумывайся.
Макс переводит растерянный