Мизес рассматривал позитивизм как движение, которое с середины XIX в. оказывало значительное влияние на культурные тенденции, политическое и социальное развитие. Однако это воздействие не было благотворным, поскольку с ним связан один из культурных источников коллективизма и тоталитаризма. Анализ, проделанный Мизесом, отличается от интерпретации Хайека. В отличие от Хайека, Мизес не занимался переосмыслением истории социальных наук в современную эпоху; вместо этого он изучал то воздействие, которое миф о том, что наука способна решить проблемы человечества, оказал на ряд современных культурных движений. Для того, что Хайек называл «сциентизмом» и конструктивистским рационализмом, Мизес использовал термин «позитивизм», приписывая ему то же самое негативное влияние; однако его переход от критики к указанию альтернативного пути представляется менее убедительным, чем у Хайека. До некоторой степени это объясняется, как отмечал Хайек, неспособностью Мизеса порвать узы, связывавшие его с утилитаристским рационализмом, который в конечном счете является частью того комплекса современных идеологий, которые противостоят эволюционизму.
Соответственно, предпосылки, лежащие в основании эволюционизма «Теории и истории» (книги, которая носит подзаголовок «Интерпретация социально-экономической эволюции»), представляются слабыми и устаревшими как с эпистемологической точки зрения, так и в контексте историографической реконструкции. Сильной стороной Мизесовой критики ментальности, созданной позитивизмом, остается демонстрация того, в какой степени крах этой ментальности был обусловлен отказом учитывать открытия праксеологии.
В «Теории и истории» под позитивизмом понимается движение, которое утверждает, что «экспериментальные методы естественных наук являются единственно подходящими методами для исследования любого рода. Только они научны, а традиционные методы наук о человеческой деятельности являются метафизическими». Позитивизм заявляет, что задача науки состоит в описании и интерпретации чувственного опыта. Тем самым он недооценивает значение открытий экономической науки и – в лице Конта – преувеличивает роль социологии, которая рассматривается как социальная физика и обладает привилегированным положением по сравнению с другими социальными науками[186].
Это привело к драматическому изменению в направлении развития теоретической социальной науки. Она свернула с пути, по которому шла с момента зарождения традиции английского индивидуализма. Открытие специфики стихийного формирования социальных институтов было проигнорировано, а обращение к этой проблематике в работах Менгера было встречено равнодушно.