– Пешком как обычно. Мне недалеко.
– Я в растерянности, не знаю, что делать. Думаю, может у Тревиса остаться до утра. Мне не нравится ситуация в городе. С Потрошителем, – тихо добавила Кейн, будто стыдилась собственного страха.
– Ты серьёзно веришь в Потрошителя? – Леон ласково улыбнулся, но не смог скрыть усмешки в блестящем взгляде – алкоголь опьянил даже его.
– Это не смешно. Сегодня я ещё раз перечитала все статьи. Убийства происходили в ночное время в безлюдных местах. Никто не застрахован. Ты что, даже чуточку не боишься?
– Я просто не думал об этом и думать не хочу. Но если ты, правда, боишься идти к метро одна, можешь переночевать у меня. Или я могу проводить тебя до станции, чтобы тебе было спокойнее.
– А что тут у нас, – Гаррисон подкрался незаметно, использовав шум, как прекрасную маскировку, и расплылся в гадливой уличающей улыбке, – Рейвен испугалась Потрошителя? Да брось зараза к заразе не липнет.
– Гаррисон, будь так любезен сгинуть, наконец!
– Да ладно тебе, Кейн, если серьёзно боишься, давай подброшу тебя на такси, нам всё равно почти в одну сторону.
– Нет, спасибо! Избавь меня от своего общества хотя бы в транспорте!
– Серьёзно, Кейн, – удивлению и самое главное оскорблению Калеба не было предела, – ты предпочтёшь умереть в грязной канаве поездке со мной в одном такси? Моя гордость воистину ущемлена.
– Рейвен, брось, пускай Калеб тебя подвезёт, – встал на защиту друга Леон, чья помощь освободила бы его от некоторых хлопот.
Калеб ненадолго оставил их в покое для того, чтобы вернуться и свести нервные клетки Рейвен в могилу окончательно. Прижимая к груди кухонный нож, как святой ритуальный кинжал, с лихорадочным блеском глаз он с деланной игривостью произнёс:
– Держи, Рейвен, возьми этот кухонный нож с собой. Когда Потрошитель увидит тебя с твоим злобным, высокомерным лицом и этим ножом, то…
Но Калеб не успел закончить, его тактично заткнули куском пиццы, который сунула ему Линор. И, взяв под руку, повела Калеба в гостиную. Но, даже пережёвывая пиццу, он умудрялся что-то ворчать, посчитав, что отсутствие его голоса непозволительная роскошь.
Они вернулись в гостиную, которую наспех попытались превратить в ночной клуб. Антураж соответствовал скорее притону, чем квартире приличного, тихого студента, коим считал арендодатель своего арендатора.
Невесть откуда разбросанные упаковки фаст-фудов, смятые банки пива; запахи ванили, курительных смесей и выплюнутого алкоголя на ковёр составляли страшную симфонию ароматов. Казалось, от одного вдоха можно опьянеть.
Вернувшийся Тревис Лэмб, выскочивший на полчаса в супермаркет за сигаретами, пребывал в состоянии экзальтированного шока, увидев преображения своей квартиры. Словно дизайнеры самоучки с особым видением этого мира решили поглумиться над ним.
– Моя квартира! – в праведном гневе воскликнул Тревис, в голосе которого