По спине бежал холодный пот, рыжие пряди прилипли, очертив бледное влажное лицо. Леон снова пятился назад, жалко выставив перед собой руки, будто взывая: «Стой там, стой на месте». Потрошитель отпустил нож и попытался вырвать руку с застрявшими наконечниками. И осознав верх вероломства несостоявшейся жертвы, издал нечеловеческий рёв, как животное, которому на живую вспороли брюхо. Так кричать не был способен ни один человек. Только монстр, угодивший в человеческий капкан. Он бил ногой по сетке, не прекращая поверженного крика.
И под этот побеждённый клич Леон пустился в спасительный бег, оставив Потрошителя позади, где он растворился в чернильной тьме.
Он не чувствовал времени, боли, не ощущал самого себя. Весь он обратился в бегство, в чувство освобождения и сладости принадлежащей ему жизни. Леон жил, только сейчас, в эту минуту. Почувствовал себя живым, столкнувшись со смертью, у которой не было косы и которая не была костлява.
Он выжил, и ноги его несли по мышечной памяти другой, людной дорогой к дому. Ночь отступала, заливая небо алым рассветом, как в насмешку, олицетворяя этот день с кровью.
Словно из пасти хищного зверя Леон вырвался к жизни, проскочив между острыми зубами к свету рождающегося нового дня. К жизни. К свободе.
Он хотел жить.
Теперь он познал, что не хозяин собственной жизни. Ценность его жизни не отличалась от любого прохожего. Никто не застрахован от смерти.
На подкашивающихся ногах Леон привалился к стене дома, упёр руки в колени и жадно глотал воздух ртом. Из носа текло, желудок выворачивался наизнанку, липкий пот послужил клеем между телом и одеждой, которую хотелось оторвать как корку от раны. Желудок свело кинжальной больной. Круто развернувшись, Леон оперся рукой о холодный бетон и, согнувшись пополам, опорожнил желудок. Его трясло, пот вперемешку со слезами градом стекал с лица, капая на асфальт. Немного отдышавшись, Леон разогнулся и бросился в подъезд, по лестнице на второй этаж. Добрался до своей квартиры, пальцы дрожали как в лихорадке, и не с первой попытки он попал в замочную скважину ключом. Запер дверь на все замки, подвинул тумбу, забаррикадировав вход, и в беспамятстве вошёл на кухню, на уровне самосознания думая о первой медицинской помощи и поиске аптечки. Ноги подкосились, и Леон рухнул на пол, потеряв сознание.
Глава 2. Тьма
Он не был человеком. Пережёванный дробильной машиной, смазанный желудочной кислотой, выплюнутый комок блевотины.