На месте встречи Синицкий оказался минут за семь до полуночи. С полчаса он катался по окрестным улицам, выбирая место, где оставить машину. Кое-как ему удалось пристроить её на детской песочнице, рядом с огромным внедорожником. Снег, который заметал тротуары в ту пятницу, уже растаял. На его место ложился новый, ещё не тронутый смогом большого города снежок. Синицкий прошёлся по тротуару и носком ботинка отфутболил пробку из-под шампанского. Несомненно, это была его пробка с той самой памятной пятницы. Пробка ударила в стойку рекламного щита, и тот чуть слышно загудел. Синицкий поднял голову и посмотрел на рекламный щит.
– Похмелиться нечем, красавец? – раздался за спиной хриплый голос.
Синицкий обернулся. Перед ним стоял бродяга-доцент в длинном плаще. В тени капюшона по-прежнему можно было разглядеть лишь седую бороду.
– Сегодня нечем. В другой раз, – попытался завершить разговор Синицкий.
– Бусурманов ждёшь? – прозвучал неожиданный вопрос.
– Почему бусурманов? – растерялся Синицкий.
– А кого же, – не сдавался бродяга. – Гордые они шибко. Вином нашим брезгуют. Бусурманы и есть.
– Ну почему брезгуют, – неожиданно для себя вступил в полемику Синицкий. – У людей есть деньги. Они могут себе позволить хорошие вещи. Люди умеют жить!
– Э-хе-хе, – вздохнул бродяга. – Кто на этом свете умеет жить? Кто может поручиться за завтрашний день?
– Бусурмане могут, – усмехнулся Синицкий. – У них всё по плану.
– Эти всё знают, – чуть заметно покачал бородой бродяга. – Только правды никогда не скажут. Ну да Бог им судья. Перстень им мой показывал?
Вопрос застал Синицкого врасплох.
– Ну показывал, а что?
Синицкий решил, что сейчас возникнет вопрос о доплате, и приготовился к отпору.
– Что написано, прочитали? – прозвучал ещё более неожиданный вопрос.
– Там написано, – совершенно неожиданно прозвучал за спиной голос Борке, – что спасеньем от разума может быть только смерть от абсурда.
Синицкий вздрогнул и обернулся. Бродяга остался недвижим.
– Нелепая смерть, стало быть, – донеслось из-под капюшона. – Э-хе-хе. Ну, быть по сему.
– Что это значит? – завертел головой Синицкий.
– Это одновременно может означать и ничего, и что угодно, – заверил его Борке. – Впрочем, если вы суеверны, можете вернуть перстень господину доценту.
– Это значит, что тебя, красавец, спасти может только смерть от абсурда.
Синицкий бестолково крутил головой между Борке и бродягой, не имея возможности вставить слово.
– Спасение смертью? – откровенно засмеялся Борке. – Это противоречит логике современного человека, господин доцент. А впрочем, я согласен. Пусть будет по-вашему. Предоставим возможность молодому человеку самому делать выбор. Вас это утешит?
– Прощайте, люди добрые, – услышал Синицкий вместо ответа.
Бродяга повернулся к ним