– Ну как – через пленных, через перебежчиков. Да и по слухам тоже. Деревенский телеграф – самая надёжная информационная сеть. А Коняев к тому времени, я думаю, наверняка мог уже поучаствовать в эсеровских эксах.
– В чём, в чём? – переспросил Синицкий.
– В эксах, то есть в экспроприациях. Так эсеры называли акции по грабежу банков, почтовых карет – ну, там, на нужды партии.
– Ну, ну, – начинал вникать Синицкий.
– Так вот, когда он узнал о еврейском погроме, о следствии и о золоте, которое до конца следствия было конфисковано, он задумал подобную экспроприацию. Места эти он знал с детства. С ним отправились ещё двое красноармейцев.
– Типа спецназ.
– Ну типа того, – согласился Саныч. – А вот дальше дела и вовсе мутные. Сохранились показания жителей Черталяк, которых большевики допрашивали как свидетелей. Они показали, что действительно, когда белые начали спешно отступать, золота они не нашли!
Саныч замолчал, словно проверяя, произвёл он впечатление или нет.
– Круто! – поддержал его Синицкий. – А куда же оно девалось?
– Круто – не то слово! Ведь золото было спрятано не абы где, а в подвалах контрразведки. А вот куда оно девалось, до сих пор остаётся загадкой.
– Так что, Коняев до него добрался или нет?
– Похоже на то, что до золота он добрался, но вот назад к красным так и не добрался. То ли не смог, то ли не захотел. Пока красные воевали с Деникиным и потом с Врангелем, власть в этом районе захватил атаман – батька Негоциант.
– Батька кто? – недопонял Синицкий.
– Негоциант, – уточнил Саныч. – Так вот, вся эта тройка во главе с Коняевым попала к нему в плен. Двоих красноармейцев он сразу приговорил.
– Расстрелял?
– Хуже. По показаниям свидетелей, батька Негоциант был строгим и справедливым. Он никогда никого не казнил без суда и следствия. Но всех судил самолично и всех приговаривал к смертной казни через отсечение головы.
– Обалдеть, – непроизвольно сорвалось у Синицкого.
– И что характерно, сам приводил приговор в исполнение. Так вот, двоим красноармейцам он отрубил головы сразу. А Коняева почему-то оставил. Держал его в том же подвале, где располагалась контрразведка белых и где было спрятано золото. Почему, зачем – неизвестно. Но когда через год красные занялись батькой серьёзно, он бежал. Отрубить Коняеву голову не успел, но всадил в него пять пуль из маузера. Одну из них в голову.
– Так что, Коняев погиб?
В голосе Синицкого слышалось разочарование. Только что нащупанная ниточка обрывалась на самом интересном месте.
– В том-то и дело, что нет. Он выжил, но от пули в голову потерял рассудок. Его выходила какая-то женщина. Но рассудок к нему так и не вернулся.
– А золото?
– А золото по официальной версии увёз с собой батька Негоциант.
– Куда? – ещё больше разочаровывался Синицкий.
– Он