последний из честных дантистов. Оливер Перл

Еще одна, в бигудях и норковой шубе, маршировала взад-вперед перед домом, высматривая полицейскую машину. Увидев Шуркина и выпытав у него, куда он идет, она незамедлительно рассказала ему про пирог, шум, голую женщину на полу в квартире управдома и про странного человека, утверждавшего, что он его сын и тыкавшего в женщину палкой. Шуркин уверил даму, что он осведомлен о ситуации и что нет никакой надобности вмешивать в это дело полицию. Как факт, он, Шуркин, здесь находится именно для того, чтобы решить все мирным путем, и все, что ему требуется, – это полчаса времени.

      Я ему в свою очередь сказал, что полчаса будет недостаточно, чтобы решить все мирным путем. В ответ Шуркин изогнул брови дугой, но, увидев палку, мягко опустил их на глаза, в которых мелькнула шкодливость.

      – Он тоже доктор? – промурлыкала Сноузи, увидев Шуркина.

      – Да, – сказал я, выбирая следующий диск.

      – Такой же добрый, как ты?

      – Лучше, – сказал я.

      – Вообще-то я делаю надгробья, – сказал Шуркин своим темно-коричневым голосом.

      – Своим огромным членом, – поспешил обнадежить я Сноузи.

      – Хорошо-то как! – воскликнула Сноузи.

      – А ты чем занимаешься, любовь моя? – спросил Шуркин, снимая брюки.

      – Сноузи – маникюрша! – сказал я с нетерпением и жестом поторопил Шуркина.

      То, что Сноузина попка гостеприимно торчала в направлении Шуркина, меня ничуть не успокаивало. Женщины ветрены. Сноузи могла передумать в любую секунду. Какой-нибудь таракашка мог застрять лапкой в одной из ее извилин и по злобе напомнить ей, что она маникюрша, вегетарианка и не к лицу ей совокупляться с дантистами и гробовщиками в доме для малоимущих старух под «Кармину Бурану».

      Я поверить не мог, но они оба посмеялись над моей поспешностью и, отмахнувшись, принялись за дело. Я попросил их не сорить, а Шуркина – постараться не поддаваться на соблазн и не бить Сноузи по хребту.

      Покидая комнату, я с облегчением увидел, как Сноузи запрыгнула на Шуркина, как вытащенный из проруби ши-тцу. Помимо того что с меня была снята ответственность за Сноузи, я был обрадован еще и тем, что член Шуркина не был так уж сильно больше моего, как он часто намекал, без всякого на то основания и возможности с какой-либо достоверностью их сравнить. Толще? Возможно, но уж явно никак не длиннее. Мой же, и это умиляло, смотрел на мир с куда более весело задранной головой. Да, Шуркин весил больше и, когда дело доходило до секса, был легендой, не обремененной ни моралями, ни аллергиями, и признаюсь, когда его таз обрушился на Сноузин, ее лицо было таким, будто она делала маникюр самому Дракуле.

                                             * * *

      У моей бывшей ассистентки Нимф было двое детей. И еще у нее была Базедова болезнь. У нее также были длинные зубы, руки и ноги и всегда потные ладошки. Она носила очки с толстенными линзами, и потому казалось, что ее глазные яблоки наполовину свисают из орбит. Ее полное