А из командиров помельче худо-бедно еще здравствовали и дожили до 65-летия Победы десятка три комбатов и ротных, да сотни четыре командиров танков, механиков-водителей, заряжающих и радистов, – однако из них тоже лишь немногие уже могли добраться до Москвы к 9 Мая 2010 года.
А вот бывший комбат Василий Павлович Свечин держался молодцом, хотя еще с далекого апреля 45-го был инвалидом. Тогда, из хорошо замаскированной засады на окраине Потсдама (это предместье Берлина), в его командирскую машину попал снаряд немецкой пушки.
Василий Павлович помнил все детально, – тысячу раз после войны приходилось рассказывать об этом и сыновьям, и внукам, и школьникам, и студентам.
И каждый раз, словно давно и хорошо зазубренный текст, он начинал так:
«Снаряд ударил в правую сторону танка, под башню. Заряжающего Карадзе разорвало на куски. Радисту Бутараеву снесло голову. Механик-водитель Фоменко чудом успел крышку люка открыть и выскочить из машины. Я тоже попытался выбраться из танка, но мой люк заклинило.
Когда я все же открыл люк, – тут же возникла тяга, и пламя из боевого отделения потянулось ко мне. А от моего танкошлема шел четырехжильный провод к радиостанции танкового переговорного устройства. Я вырываюсь на броню, а впопыхах выдернуть фишку из гнезда забыл, и меня сдернуло обратно в горящий танк… Потом я уже не помню, как выскочил, что, где?.. Каким-то образом мне все же удалось отбежать от машины на десяток метров. И тут сдетонировала боеукладка… Взрыв. И что-то мне вдруг словно обожгло правую руку чуть ниже локтя… Я упал и на какое-то время потерял сознание. Когда пришел в себя, то будто в угаре увидел, что почти до локтя, – видимо, куском разорванной брони, – мне отрубило правую руку»…
Ну а дальше было так.
Медсестричка Аня Фролова туго перетянула жгутом предплечье комбата и всадила ему в оголенную задницу пару уколов какой-то обезболивающей жидкости. А когда Свечин лежал уже на окровавленном матраце в кузове едущей в тыл полуторки, грозно размахивающий пистолетом командир разведбата капитан Квитка остановил санитарную машину. И все так же держа пистолет в руке, поставил ногу на колесо машины, ухватился за борт и заглянул в кузов. Сидевшая рядом со Свечиным медсестра Аня со страхом смотрела то на его оружие, то на чумазую физиономию командира разведбата.
– Вася! Вася! Держись, мой родной, – срывающимся голосом кричал Квитка, – я за тебя этого сучонка… Без суда и следствия сейчас же прикончу!
– Какого сучонка? – хмуря лицо от дикой боли, сквозь зубы спросил Свечин.
– Да вот эту обоссавшуюся гитлеровскую мразь, которая стреляла в тебя! – крикнул в ответ Квитка и показал пистолетом в ту сторону, где на тротуаре под охраной автоматчика разведбата стоял в расстегнутой серой шинели рыдающий немчонокартиллерист. Нос его был расквашен, штанины между ног – от паха до широких