От творившихся снаружи ужасов голова пошла кругом, меня начало тошнить, но я пытался сдерживать рвотные позывы. Облокотившись на полок в попытке хоть на секунду унять страх, я вспомнил ещё об одной детали – в бане не было никаких замков, а значит, то, что находилось снаружи, могло с лёгкостью проникнуть внутрь. Бабушка говорила, что отсутствие защёлки – мера предосторожности, говорила, что в деревнях были нередкими случаи, когда люди угорали от банного жара, теряли сознание и валились с сердечными приступами… Я вдруг чётко услышал её слова: «Станет дурно – ползи наружу. Даже крепкие, молодые ребята умирали в парилках». Но как ползти наружу, когда там ТАКОЕ?!
От всплывших в сознании слов стало совсем плохо. Мне было страшно выходить в ночную прохладу улицы из-за происходящей там чертовщины, страшно было оставаться в бане, будучи в одежде. Я уже итак задыхался от жары. Помню, как упёрся спиной в противоположный от окна и двери угол помещения и скатился вниз. Остальное, как в тумане. Жар и неподдельный страх выкачали все силы. Я потерял сознание.
Истерия и похмелье
Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим, —
Кто был ничем, тот станет всем.
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
Никто не даст нам избавленья:
Ни бог, ни царь и не герой.
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Чтоб свергнуть гнёт рукой умелой,
Отвоевать своё добро, —
Вздувайте горн и куйте смело,
Пока железо горячо!
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
Лишь мы, работники всемирной,
Великой армии труда,
Владеть землёй имеем право,
Но паразиты – никогда!
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей, —
Для нас всё так же солнце станет
Сиять огнём своих лучей.
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
(Официальный гимн РСФСР 1918—1944 гг.)
– Ох, скоты! – вопила полная, крепкая дама, размахивая руками. – Что вы творите, свиньи?! Да будьте вы прокляты, черти окаянные!
– Мама, – послышался неуверенный детский шепоток, – теперь мы будем прокляты?
–