Спроси у неба. Марина Алант

пруду, не пошла домой с ребятами, так ей хотелось кувшинки достать. Залезла в зеленую жижу у берега, потянулась за белыми чашками, а они от ножки не отрываются, стебли стелются по воде как ленты нескончаемые, хоть зубами грызи. Но достала-таки три цветка, довольная на берег вылезла. Глянула, а на ногах пиявок рой, кожа черным черна. Как запрыгала она тогда от отвращения, не хуже козленка бедокурного, что зимой в их горенке отогревался, заголосила по-девчоночьи, но кувшинок не бросила. Не знала Тамара, что цветы эти без воды сразу же вянут, и все усилия ее напрасны. А тут небо потемнело, загромыхало и рухнуло стеной града. Тамара бросилась бежать, заслоняя руками то голову, то плечики от сыпавшихся ударов. Вся словно палкой исколотая прибежала к дороге, спряталась под мостом в широкой сточной трубе. Кувшинки к тому времени поникли совсем, и, посочувствовав их безжизненности, девочка разжала пальцы, отпуская на дно стока.

      Такая была эта тоненькая девочка – любопытная ко всему, любующаяся всем и любящая все, что звенело жизнью под лазурной манью. Оттого из школы шла не прямой дорогой, а причудливым огибом, словно мерила-обнимала шагами лежащий под ее маленькими ступнями мир.

      Когда училась в четырехлетке, то еще полбеды было. Погуляет по околице и придет к остывшему обеду, поскольку школа в самом Красильниково располагалась. В одном помещении – сразу первый, второй, третий и четвертый классы, только на разных рядах. Единственная учительница, да еще директор, да еще завуч в одном лице – Ольга Максимовна (Тамара до сих пор помнит), так и преподавала сразу в четырех классах, разные задания давала. То по-тарабарски говорила со старшими, маленькие ничего себе не понимали, то малышам объясняла, как три и два складывать под самодовольные смешки взросляток.

      А потом ходили учиться в Троицу за три километра от дома. Все ученики – стайкой по дороге проторенной, а Тамара от них в сторонку отбивается. На железную дорогу гулять идет. Наберет вдоль насыпи незабудок и синим букетиком вспугнувшему тишину железному ветру машет. Тот скользит мимо по исполинской линейке, сосредоточенно метры отсчитывая, будто на барабане играет. Отыграет и дальше где-то себе шуметь. Тамара его провожает незабудковыми глазами до тех пор, пока параллельные прямые не пересекутся, и вслушивается, как смыкаются разлученные птаховая тишина с нежной благодатью. Через несколько лет насыпь поползет, и с рельс сойдут несколько вагонов. Перекошенное железное полотно так и забросят.

      Гуляла Тамара иной раз до самых сумерек, пока отец, подхватившись решительно, не стал встречать ее прямо у дверей школы.

      Даром вокруг Троицы места диковинной красоты. Взгляд будто коршуном падает с высокого крутого берега, опоясывающего синеву Оки, и в несметные луга уносится, так что дух захватывает. Тысячу лет назад на том месте, где Ока течет, была суша. Там стоял древний город. Археологи обнаружили рядом с берегами два культурных слоя, а в них – ценные предметы древней жизни: керамику, костяные наконечники стрел, глиняные формы