Не было в тот год большего интереса у Тамары, чем улюлюкать с малышом, качать его колыбельку, наблюдать, как мачеха мяконькими пеленками стягивает его пухлые ножки. Она бежала из школы к своему любимому Володеньке, перенимала его из рук Катерины, подставляла ему в ладошки свою пшеничную косу, чтобы он ее теребил, тонула в его нежном притягательном запахе.
Мачеха без всякой тревоги оставляла младенца с падчерицей, освобождая себя для хозяйственных дел. Тамара усаживалась рядом с кроваткой брата и делала уроки. Тот тискал погремушки, агукал сам с собой, и не плакал, чувствуя рядом родную душу.
Летом его брали на огород, клали в манеж-ящик, сколоченный отцом, а сами погружались в колкие зеленые волны огуречных плетей. Коляски у Володи не было. Да и незачем. Он и без нее с утра до вечера дышал ароматным воздухом благоухающего сада и свежей зелени. Так он и рос на огороде, ползая по манежу и пробуя на вкус все, что заглядывало в его пространство, прорастая. А чуть подрос, любимым лакомством его стали помидоры, подслащенные сахаром.
В конце лета случилось большое событие. Сломали старый дом, начали строить новый. И все вокруг тоже стало казаться новым или каким-то особенным. И сердце пело у порога осени по-весеннему, и была радость теперешняя от предвкушения радости грядущей.
Соседи воровато или с напущенным равнодушием заглядывали в проем сверженного забора, раззадоривали еще больше собственную зависть и шли себе дальше, не насытив вдоволь любопытства.
Рядом со свежо пахнущими бревнами будущего сруба косо ютилась старая сараюшка, сохраненная на очищенной от рухляди площади, чтобы укрываться от дождя. Ночевали у сестры Клавдии в конце села, тетки Натальи.
Из торжественной стены сложенного бревна ручной рубки за два месяца вырос дом – пятистенок, не чета прежнему. Крыша, покрытая по-модному железом, высилась особняком среди старых соломенных соседских крыш, выстроенных в ряд точно рекруты в поношенных епанчах.
На том красоту не закончили, сруб обили деревянными планочками-дранкой, окна нарядили в резные наличники. А когда Дмитрий начал пристраивать веранду, соседи зашлись в недоумении, почто Холодов изощряется как барин. Так и пристало к нему это знатное прозвище вплоть до самой его кончины.
Глава 7
Уже к первым заморозкам переехали в новый дом, просторный и светлый из-за множества окон. Печник, нанятый Дмитрием, выложил большую печку, которая обогревала сразу две комнаты. Были широкие сени с поворотом вокруг сруба и видом на сад. В них поставили газовую плиту, и отец привез баллон с газом.
Мачеха занималась украшением комнат. Постелила вдоль комнат веселые цветастые половики, нарядила кружевами пухлые белые подушки, взмывшие над перинистыми кроватями, повесила на стену портреты себя и мужа, а вокруг портретов симметричными блюдечками разместила картинки румяных барышень. Иконы, одну большую в красивой раме, две поменьше, вешал отец в красный угол