И он помнил. Эти слова для него стали главным смыслом, который он постоянно искал в себе и других. И всё для него было понятно и просто. До тех пор пока он не встретился с чужеземной девицей с огромными глазами, светящимися десятками крошечных ярких огоньков, по имени Свету-рана.
11
За всё время длительного путешествия на Дальний Восток Светлана только раз пожалела о своём решении оставить родные пенаты. Это случилось, когда она узнала из письма Паприкина с пометкой «срочное», что Наталия Игнатовна слегла после сердечного приступа, узнав, что они с Поликлетой потеряли всё имущество и чуть не попали на зуб волкам. Поликлета стала стыдить барыню за неразборчивость желаний, и даже как будто справилась о лошадях в обратный путь. Но за ужином следующего дня в душной столовой постоялого двора купца Болотникова её поведение резко переменилось, когда Светлана, удручённо склонив голову, тихо прошептала, дожёвывая кусок холодной варёной курицы:
– Ну что ж, назад так назад…
И мысленно попросила прощения у Хангаку за слабовольность. На душе у неё заскребли кошки, и во рту появился вкус полыни. Но тут с Поликлетой стало что-то происходить. Дуя на блюдце с чаем, она долго хмурилась и стекленела взглядом. Лицо её сосредоточилось на какой-то внутренней борьбе, она не смотрела на Светлану и только шевелила губами и бровями, потом прищурила глаза и вдруг, отложив блюдце с так и не тронутым остуженным чаем, громко сказала, хлопнув по столу рукой:
– Нет уж! Коли столько испытаний пережили, столько вёрст прошли, как так теперь назад? Не бывать этому! Не бывать! Где это видано, чтобы столько хозяйских денег потратить и вернуться ни с чем?
Лицо её приняло серьёзное и решительное выражение, но было в нём что-то неимоверно комическое.
Светлана от удивления чуть не выронила свое блюдце и застыла, слушая компаньонку с распахнутыми глазами. А та продолжала:
– Кудысь теперь нам поворачивать, окаянным, спрашиваю я вас, Светлана Алексеевна? Кудысь?
– Да разве ж вы не сами мне про то столько выговаривали? – возмущённо вскричала Светлана, ещё толком не понимая, дразнит её Поликлета или нет. – И вчера, и третьего дня, и сегодня утром о том, что надо мамашу уважить и потому воротиться.
– Выговаривала, и что с того? – последовал на удивление бодрый и спокойный ответ. – Не могла же я вас к непутёвому действию подстрекать.
– Да разве сейчас не подстрекаете? – изумилась Светлана.
– Сейчас нет, – замахала головой Поликлета. – Сейчас я вам прямо говорю, что возвращаться нам с вами теперича – дело дурное, неблагородное, да и, по чести сказать,