Геклер потупившись, молчал, не продвигаясь дальше входной двери.
– Печально, молодой человек, очень печально, что вы не испытываете желания удовлетворить наше любопытство и изложить леденящую душу историю вчерашнего погрома.
В отсутствии Чуклина Геклер растерялся окончательно, не решаясь проронить ни звука.
– Анатолий Николаевич, неожиданно обратился Криводоев к Маковецкому. – А вы не желаете задать вопрос молодому человеку? Может вам он ответит охотнее?
– Не желаю, – отозвался Маковецкий, не отрываясь от газеты. – Сдаётся мне, молодой человек и сам мало что знает.
– Ну, да, – вдруг подал голос Геклер. – Я раньше ушёл. А они ещё оставались.
– Кто они? – забеспокоился Криводоев.
– Чуклин с Елагиной.
– А Брагин? – вдруг догадался Валерий Иванович.
– Он на улице был. А потом сюда побежал.
– Так это он, что ли, драку устроил?
Криводоеву вдруг пришла в голову мысль, что Брагин подрался с Чуклиным из-за Ларисы. Волна ревности вдруг охватила его сознание. Молодые сопляки, не имеющие ни общественного статуса, ни жизненного опыта, делили женщину, которой не стоили. А этот – размазня! Как всегда, ни в чём не участвовал и ничего не знает. Не обращая внимания на лепет Геклера, он процедил зло и внятно, проговаривая каждое слово:
– Вон отсюда. Чтобы сегодня я вас здесь не видел. И до понедельника не появляетесь. Не позорьте институт перед иностранцами. А в понедельник готовьтесь. Разбираться буду с каждым персонально.
Геклер исчез неслышно и незаметно, как струйка дыма в каминной трубе.
– Анатолий Николаевич, – Криводоев с раздражением обратился к Маковецкому, – вы могли быть более активны в педагогическом процессе.
– Уважаемый Валерий Иванович, – ответил Маковецкий, сворачивая газету. – Надеюсь, меня вы не будете воспитывать. Стар я уже для этого дела. И потом, осмелюсь напомнить, что наше заведение не ясли, не пионерский лагерь и даже не институт благородных девиц. Сюда приходят вполне осознано, вполне зрелые люди. А то, чем они здесь занимаются или не занимаются – определяете вы. А теперь, разрешите откланяться. Мне нужно участвовать в заседании боярской думы при иноземцах. Приятных выходных.
Маковецкий ушёл, оставив раздосадованного Валерия Ивановича один на один с собственными мыслями. Сколько раз он зарекался, не трогать Маковецкого. И вот сейчас, как последний болван, напросился сам. Вместо того чтобы воспитывать молодёжь, он устраивает внушение ему, будущему начальнику отдела.
«И правильно, – решил Криводоев, – хватит нянчиться. Надо создавать молодёжи все условия. Брагину – условия, что бы он сам с треском ушёл из института. А Чуклину – условия проявить собственную глупость. И под нож его! Как козла отпущения. А потом, займусь Елагиной. И точка». Криводоев