Бремя решений
В понедельник, последний день октября, Лариса Сергеевна Елагина объявила всем мужикам холодную войну. Начало дня не предвещало ничего особенного. Завершив утомительный переход дом – институт, Лариса с удивлением обнаружила, что в комнате никого кроме Криводоева нет. Валерий Иванович был подозрительно строг. Он не стал изливать свои утомительные, пропахшие нафталином комплементы, а сразу вручил ей рукопись протокола заседания отдела. Но, что было оскорбительнее всего, он назначил ей срок завершения работ, сопровождая словами: «Чтобы этот пустяк не занял у вас весь рабочий день». Но самое страшное таилось ещё впереди: сделав паузу и выждав, когда Лариса приступит к работе, он неожиданно предложил ей по окончании работы написать объяснительную записку о событиях прошедшего четверга. Чтобы окончательно доконать Ларису, Криводоев добавил, что такие же объяснения он потребует от других участников дебоша, не исключая и Брагина.
За прошедшие дни рана, полученная в тот четверг, стала мало-помалу затихать. И вот Криводоев вновь разбередил старое, заставив Ларису пережить всё заново. Волна ненависти ударила в голову Елагиной. Прежде всего, это была ненависть к Брагину. Она не сомневалась, что этот расскажет всё. Если уже не рассказал! Не лучше Чуклин. Подлец, который бросил её в тот тяжёлый момент, хотя обещал отправить домой на такси. И за все выходные ни весточки, как будто ничего не произошло! А каков Криводоев?! Старый козёл, любитель «клубнички»! Он сознательно затеял это разбирательство, чтобы посмаковать в постели на ночь глядя. Старый извращенец! О Геклере, по обыкновению своему, она не вспомнила. Как мужчина, он для неё не существовал.
Лариса и раньше была не высокого мнения о представителях мужского пола. Но сегодняшние события переполнили чашу терпения. Вступать в открытую конфронтацию с половиной населения земного шара не было ни сил, ни возможности. Поэтому Лариса Сергеевна Елагина решила объявить мужикам холодную войну. Никакого плана или стратегии ведения войны у неё не было. Война заключалась в том, что лицом и всем своим поведением Лариса показывала, что она в состоянии холодной войны.
Протокол давался с трудом. Мысли были в том злополучном четверге, заставляя Ларису кипеть от негодования и делать ошибки в каждом слове. Всюду мелькало ненавистное имя Брагина. Да ещё нестерпимое, томящее душу ожидание, что сейчас откроется дверь и появится или Брагин, или это ничтожество Чуклин. Дверь открылась только после десяти часов. На пороге появились Чуклин с Геклером. Маковецкий,