В конце концов, Матер взял старшую дочь Гудвина к себе в дом, отчасти чтобы лечить ее молитвами и постом, а также “чтобы я мог иметь полную возможность наблюдать необычное состояние этих детей и вооружиться доказательствами и доводами, как требовательный свидетель, дабы обвинить саддуцизм этой беспутной эпохи”. Он всегда был ученым и, понимая, что это классический случай, решил опубликовать отчет о нем, чтобы обратить материалистов в веру в невидимый мир.
У девочки обнаружилось достаточное количество симптомов. Большинство из них описано выше, но были и другие. Ее живот время от времени раздувался, “как барабан, иногда с квакающими звуками внутри”; однажды при таком случае Матер молился о “милосердии к дочери, мучимой дьяволом, и вдруг из нее раздался громкий и низкий голос со словами “Их (или нас!) здесь двое или трое”. Одной из самых нелепых ее галлюцинаций была езда на призрачной лошади. Она повторяла все движения скачущего человека, и в конце одной такой галлюцинации объявила, что была на шабаше и узнала, кто был причиной ее болезни. Их трое, сказала она, назвала имена и заявила, что “если их убрать, я поправлюсь”. Но Матер не стал “убирать” их. В конце концов, через эту девочку говорили дьяволы, а потому он опять не огласил имена.
Девочке становилось лучше в кабинете Матера. Она верила, к его замешательству и удовольствию, что Господь не позволит ее дьяволам войти сюда. Одним из самых удивительных симптомов были “полеты”; “ее поднимало и носило туда и сюда, хотя и не высоко над землей, но все же достаточно высоко, чтобы изменить наше мнение об обычной природе вещей”. Вероятно, это было не более чем повышенной интенсивностью движений при припадках, которую мы наблюдали повсеместно. Однако не все может быть так просто; о левитации говорилось и в другом случае, когда отчет о ней не так легко объяснить, и мы вернемся к этой проблеме, когда будем рассматривать тот случай.
Стойким симптомом была ее неспособность молиться или слушать молитвы о себе, или читать пуританские религиозные работы. “Паписткую книгу… она могла выдержать очень хорошо”, она могла читать “целые страницы какой-нибудь квакерской книги”, хотя не могла прочесть слова “Бог” или “Христос”, а просто пропускала их. “Когда мы просили сказать, какие слова она пропустила, она отвечала, что не должна говорить их; “Мне говорят, что нельзя, вы знаете, что это – это Б, О и Г”. Она не могла читать Библию, а если ее читал кто-то другой, даже про себя, это приносило ей ужасные мучения”. Тот же результат приносил пуританский катехизис, соборный катехизис, детский катехизис Джона Коттона, деда Матера, “Детское молоко” “вызывали у ребенка страшные судороги, если она раскрывала их, хотя раньше выучила их со всей своей любовью”.
Американские историки посмеялись над этим симптомом, говоря, что пуританский катехизис мог вызвать судороги у любого нормального