Это чувство удушения мы встретим еще не раз. Это bolus hystericus, родственник “кома в горле”, которые чувствуют нормальные люди в моменты сильного стресса. Нормальный человек, как и истерик старается освободиться от него глотанием.
За удушающим ощущением в горле следовали “припадки, при которых она совершала буйные движения – прыгала, тужилась – и странное возбуждение, когда ее с трудом удерживали трое или четверо. При этом она неистово кричала”. Припадки продолжались до 15 января 1672 года, даты заметок Уилларда. Следует отметить некоторые детали. 15 ноября “на много часов прилип к гортани, и его не могли вытащить, хотя некоторые старались сделать это пальцами”. 17 декабря “ее язык ужасным образом вывалился изо рта до чрезвычайной длины и размеров”. Ей являлись дьяволы и ведьмы. Одного из них она называла мерзавцем. 29 ноября случилась особо нелепая галлюцинация, когда ей явилась ведьма в образе собаки с женской головой и начала душить ее. Галлюцинации и страдания женщины были невероятно убедительными. Уиллард замечает, что когда она думала, что ее душила ведьма, “мы часто опасались, что она будет задушена”.
Случай с Элизабет Напп удивительно напоминает случай Лер – одной из самых известных пациенток Дж. М. Шарко, психолога XIX века. Он писал, что “ее приступы в начальной стадии характеризовались эпилептиформными и тетаниформными судорогами; после этого она начинала энергично и добровольно жестикулировать, принимая наиболее ужасные позы и напоминая то, что человечество приписывает демоническому”. На этой стадии приступ переходил в делирий. Пациентка явно теряла рассудок по поводу событий, спровоцировавших ее первые приступы. Она яростно проклинала воображаемых личностей, называя их “убийцы! грабители!”, кричала “Пожар! Пожар!”, “О, собаки!”, “Меня укусили!” Без сомнения, это воспоминания об эмоциональных переживаниях юности.
Когда судорожная часть приступа Лер кончалась, обычно следовали другие симптомы, включая “визуальные галлюцинации; пациентка видит ужасных животных, скелеты, призраки” и “наконец, более или менее выраженную долговременную контрактуру языка”. Шарко нарисовал эту контрактуру, она достаточно отталкивающая. Уиллард не преувеличивает, называя ее ужасной.
Элизабет Напп испытывала и другие симптомы, все – опознаваемо истеричные, включая в некоторых случаях потерю речи, в других случаях – разговор чужими голосами; “однажды она лаяла, как собака, в другой раз мычала теленком”. Уиллард обратил внимание, что приступы не приносили